Период второго храма (Штерн)

ПЕРИОД ВТОРОГО ХРАМА
ГЛАВА ПЕРВАЯ. ПАЛЕСТИНА ПОД ВЛАСТЬЮ ЭЛЛИНИСТИЧЕСКИХ МОНАРХИЙ
До IV в. до н.э. Палестина находилась в сфере влияния восточных империй: ассирийской, вавилонской, египетской, персидской. (О названии «Палестина» смотри стр. {13}, у других авторах также «Малая, Передняя Азия»..ldn-knigi).
Политическая история страны в значительной мере определялась соотношением сил между этими державами. Начиная с IV в. до н. э. и вплоть до ее завоевания арабами-мусульманами в VII в. н. э., Палестина вместе со всеми соседними странами подпала под влияние цивилизации, корни которой питались культурой, созданной не на Востоке, а в Греции. Завоевания Александра Македонского и консолидация власти в руках его преемников в последнюю треть IV в. до н. э. послужили началом новой эпохи в истории Среднего Востока, т. н. «эллинистической эпохи».
В 332 году Александр Македонский почти беспрепятственно завоевал Палестину.
Ее города не оказывали сопротивления, за исключением Газы, встретившей авангард завоевателей решительным отпором. Сам Александр недолго пробыл в Палестине; покорение страны было завершено главным образом его полководцами, и они заложили в ней основы эллинистического режима.
Смерть Александра в 323 г. до н. э. повлекла за собой в странах Востока многочисленные войны между его преемниками, «диадохами», боровшимися за наследство. Палестина переходила несколько раз из рук в руки, что принесло немало бедствий ее жителям. В 301 г. до н. э. страна подпала под власть египетского царя Птолемея I и до 200 г. до н. э. находилась в зависимости от династии Птолемеев. История ее в этот период была тесно связана с историей Египта.
Однако власть Птолемеев в Палестине в III в. до н. э. отнюдь не была устойчивой. Селевкиды – вторая значительная македонская династия, завладевшая Сирией, Вавилонией, Месопотамией и другими областями – притязали и на Палестину. Для Птолемеев она имела в первую {114} очередь важное стратегическое значение как передовая позиция для защиты Египта, но была не менее важна для них и в экономическом отношении. Таким образом Палестина стала яблоком раздора между Птолемеями и Селевкидами. На протяжении III века преимущество было на стороне Птолемеев. Лишь со вступлением Антиоха Ш (223-187 до н. э.) на престол Селевкидов произошел сдвиг, и инициатива перешла в его руки; в 200 г. до н. э. его войска одержали решающую победу в сражении у Панеона, вблизи источников Иордана. В результате этой победы власть над Палестиной перешла к Селевкидам. Все же время от времени Птолемеи вновь пытались завладеть страной тем или иным способом: либо усилением своего влияния путем заключения династических браков, либо посредством открытой войны или вмешательства во внутренние раздоры в Сирии.
За время своего управления Палестиной Птолемеи успешно охраняли порядок и сумели наладить администрацию в стране. Своим успехом они в значительной мере были обязаны тому, что они считались с интересами местного населения. Поэтому отпечаток, наложенный ими на администрацию Палестины и ее быт, был более глубоким, чем следы других чужеземных режимов, навязанных стране между периодами персидского и римского владычества.
В самом Египте Птолемеи проводили систему строгого централизма и относились отрицательно к развитию городской жизни в рамках полиса, по образцу греческих городов, но в других подвластных им странах, как и все эллинистические правители, они содействовали основанию новых греческих городов. Из центра, находившегося в Александрии, они установили бдительный надзор над всем, что происходило в империи, стараясь, однако, не нарушать уклада жизни каждой из подвластных им стран. В своих внешних провинциях, в том числе и в Палестине, они основывали также новые города с местным населением, имевшим и статус полиса.
В административном отношении Палестина считалась неотъемлемой частью территории, именовавшейся в {115} документах Птолемеев «Сирией и Финикией», границы которой не были точно определены. Они подвергались изменениям, отражавшим взаимоотношение сил между Птолемеями и Селевкидами. На протяжении большей части III в. до н. э. «Сирия и Финикия» Птолемеев включали Палестину и Заиорданье, а также портовые города Тир и Сидон.
«Сирия и Финикия» была разделена на более мелкие административные области, т. н. «гипархии». Принимая во внимание известные нам гипархии, как Идумея, Аммон и Самария, можно предположить, что в общем границы гипархии соответствовали историческому разделению Палестины, сложившемуся в предыдущие эпохи. Гипархии, со своей стороны, делились на еще меньшие административные единицы – «номы» или «топархии». Это подразделение продолжалось до конца первого века н. э. Области, включенные в гипархии, не были однородными по своему правовому положению: часть их именовалась «царскими уделами» и обрабатывалась местными земледельцами, которые поневоле стали издольщиками, вынужденными платить высокую арендную плату государству; в других гипархиях были земли, являвшиеся частной собственностью, как, например, земли эллинизированных городов в прибрежной полосе и в Заиорданье, пользовавшихся внутренней автономией.
Административная система Птолемеев в Палестине стала известна главным образом благодаря обнаруженному в Египте архиву папирусов Зенона, чиновника птолемеевского казначейства. В этом архиве находятся счета, инструкции и документы, проливающие свет на быт греко-египетского общества в III в. до н. э.; среди них имеются и документы, непосредственно касающиеся Палестины, которую Зенон посетил в 259 году. Другим историческим источником служат отрывки из приказов царя Птолемея II Филадельфа, сохранившиеся в папирусах коллекции Райнера в Вене.
Власти проводили строгое различие между сословиями – греками или эллинизированными элементами, с одной стороны, и местными жителями, с другой. Тяжесть {116} налогов ложилась главным образом на народные массы, порабощенные как государством, так и высшими сословиями. Один из приказов Птолемея Филадельфа дает нам представление о борьбе местных жителей, стремившихся избегнуть порабощения греками и ассимилированными классами из их же среды. Как видно, эта борьба была результатом длительного экономического и общественного процесса. Царская власть вмешалась в эту борьбу. Она стала на сторону местного населения и препятствовала высшим сословиям своевольно эксплуатировать народные массы.
Птолемеи создали сложный аппарат, по египетскому образцу, для надзора над взысканием налогов в различных областях своего государства. Они также дали возможность состоятельным людям брать на откуп сбор налогов в городах и деревнях. С этой целью откупщики ездили в Александрию, и тот, кто предлагал наивысшую цену, получал на откуп налоги своего города, а иногда и налоги других городов. Взимание налогов влекло за собой постоянные трения и нередко приводило к напряженным отношениям между населением и властями.
Другой проблемой, занимавшей Птолемеев, был вопрос внутренней и внешней безопасности. Палестина была фактически пограничной областью, и Птолемеи постоянно держали у ее рубежей значительные военные силы. Оборонительная система государства Птолемеев базировалась главным образом на полках наемников, вербовавшихся в различных частях эллинистического мира и располагавшихся гарнизонами в разных городах и крепостях второе по значению место занимали военные македонские поселения, заложенные в начале эллинистической эпохи и служившие главными опорными пунктами тех областей, в которых они находились. В мирное время поселенцы занимались земледелием и другими промыслами, а в военное время были обязаны отбывать воинскую повинность и пополнять ряды наемных пехотных войск. Птолемеи стремились усилить свой военный потенциал путем предоставления земель выходцам из разных стран, которые обязывались нести военную службу в случае надобности.
{117} Во время опасности призывались в действующую армию и жители греческих городов Палестины, но они не были обязаны служить в частях, действовавших за пределами страны.
Экономический подъем, характерный для монархии Птолемеев в период ее расцвета, распространился и на Палестину. Материальному прогрессу способствовали, с одной стороны, новые, более рациональные методы ведения сельского хозяйства, введенные эллинистическими правителями, а с другой стороны, развитие экономических сношений с Египтом и с другими частями империи Птолемеев. В Палестине имелись большие поместья. Крупные греческие помещики и новые военные поселенцы ввели значительные улучшения в палестинское земледелие; местные помещики также приноровились к эллинистической технике.
Палестина стала важным торговым звеном в экономической структуре монархии Птолемеев. Ее экономическое значение было в некоторой степени связано с экспортом продуктов, недостаток которых чувствовался в Египте; но свое главное значение она приобрела благодаря транзиту товаров, которые не редко прибывали из далеких стран и оказывали большое влияние на устойчивость торгового баланса монархии Птолемеев. Сохранились сведения об экспорте «сирийских» хлебных злаков из палестинских портов в Египет, а также об экспорте высококачественных растительных масел. Одним из самых важных предметов экспорта из Палестины в Египет был природный асфальт из Мертвого моря, которым тогда пользовались для бальзамирования мумий. Немалую экономическую ценность имел бальзам, привозившийся из Иерихона. Вывозились также рабы. Работорговлей занимались преимущественно греки, но и местные нотабли не гнушались ею.
Рабы, посылавшиеся из Иудеи в Египет, использовались не для земледельческих работ, а в качестве слуг. Египет был заинтересован в импорте товаров из Аравии и Индии; часть этого ввоза предназначалась для удовлетворения потребностей царского двора и египетских вельмож и богачей, а другая часть переправлялась дальше в {118} страны Эгейского моря, служа важным источником дохода Птолемеев. Важная роль Палестины в качестве транзитного центра основывалась на удобных торговых путях между нею и Египтом. Поездка из палестинской Газы в египетский Пелусид продолжалась в мирное время всего несколько дней.
К самым важным последствиям эллинистического владычества следует отнести те изменения, которые произошли в этническом составе населения страны. До македонского завоевания все население Палестины состояло почти исключительно из семитов: иудеев, самаритян, финикийцев, идумеев и набатейцев. Правда, уже в персидский период в пределах Иудеи было заметно наличие греческих купцов и наемников, но число греков, прибывших в страну с намерением обосноваться в ней, было сравнительно незначительным, и их влияние было ограничено.
До завоевания Палестины Александром греки считались в ней чужеземцами; после него они стали хозяевами в заселенных ими областях, и темп их колонизации в стране значительно ускорился. Появились греческие города и военные поселения, значение которых все возрастает. Даже старые города изменили свой облик и стали основой новых эллинистических городов, перенимавших организационные и политические формы греческих полисов. Важнейшими городами этого типа были Газа и Ашкелон на южном побережье страны и Акко (Птолемаида) к северу от Кармела. К городам такого же рода принадлежали Яффа и Дор. Помимо прибрежной полосы греческие городские центры возникли в Восточном Заиорданье и в районе Генисаретского (Тивериадского) озера. Во внутренней части Палестины процесс эллинизации развивался медленно, и провинциальные города сохраняли свой семитический характер. Исключением была лишь Самария, быстро и полностью эллинизированная под влиянием македонцев, поселившихся в ней в самом начале эллинистической эпохи.
ГЛАВА ВТОРАЯ. ОБЩЕСТВЕННЫЙ И ПОЛИТИЧЕСКИЙ СТРОЙ В ИУДЕЕ ПОД ВЛАСТЬЮ ПТОЛЕМЕЕВ И СЕЛЕВКИДОВ
Сначала Иудея была одной из административных областей «Сирии и Финикии», находившихся под властью Птолемеев, а в более поздний период одним из округов империи Селевкидов, называвшимся «Келесирия и Финикия». Само название области тоже мало изменилось: вместо «Яхуд» персидской эпохи, она теперь именовалась «Иудеей», а ее жители – иудеями. Как Птолемеи, так и Селевкиды считали Иудею «этносом» (нацией), центром которого был Иерусалим. «Этнос» иудеев пользовался широкой автономией, но только в пределах Иудеи; «нация» иудеев была с точки зрения властей территориальным понятием.
Автономная Иудея управлялась первосвященником и «герусией», т. е. советом старейшин. Первосвященник считался вождем нации. Пост его был пожизненным и переходил по наследству от отца к сыну. Он был высшей инстанцией во всем, что касалось храма в круг его деятельности входила забота о защите Иерусалима и о регулярном снабжении столицы водой. Он возглавлял совет старейшин; на нем же лежала ответственность за взимание государственных налогов.
Политическое и общественное влияние первосвященника в большой степени зависело от личности того, кто занимал этот пост. Первосвященник Хоньо (Оний) II, например, должен был уступить часть своих прерогатив одному из заиорданских аристократов Иосифу Бен-Тувии (Зато сын его, Хоньо III, был одной из выдающихся личностей своей эпохи и наложил глубокий отпечаток на духовное развитие нации.).
Не меньшим влиянием, чем первосвященник, {120} пользовалась герусия. В герусии заседали главы духовенства и старейшины родов, представлявшие интересы провинциальных городов Иудеи. Эллинистические монархи нередко явно подчеркивали полномочия герусии, оказывая ей предпочтение перед первосвященником. С другой стороны, после того, как установилась власть династии Хасмонеев, в официальных документах той эпохи первосвященник упоминается перед герусией. Этот факт указывает на перемены, происшедшие во взаимоотношении сил в органах управления Иудеи с тех пор как пост первосвященника стал достоянием дома Хасмонеев.
Исторические источники упоминают также народные собрания в Иерусалиме. Эти собрания созывались неоднократно, но вряд ли им была предназначена роль народных собраний в греческих городах. По-видимому, официальные руководители нации созывали их лишь в исключительных случаях, главным образом, когда ожидались реальные перемены в политическом строе.
Для решений конституционного порядка созывались всенародные собрания жителей Иудеи, т. н. «великие соборы». В источниках этим названием («Кнессет гдола») обозначается, например, орган, который передал Шим’ону Хасмонею и его потомству должность первосвященника и вместе с нею гражданское и военное руководство страной.
Основные законы этноса покоились на Торе, которую и чужеземные власти признавали источником правовых норм. Поэтому автономные иудейские органы управления были вправе обязывать жителей Иудеи к выполнению предписаний Торы и пресекать в корне всякую попытку идолопоклонства.
Предоставив Иудее автономию, верховная эллинистическая власть наложила, однако, на нее и тяжелые обязанности. Как часть империи Птолемеев – или Селевкидов – Иудея была вынуждена доставлять в ее казну и взимать с населения тягостные налоги, особенно жестоко обременявшие крестьян. Как видно из приказа, изданного Антиохом III по завоевании Иерусалима, население Иудеи в течение всего эллинистического периода было {121} обложено поземельным и многими другими налогами, в том числе и подушной податью. Известны также «соляной налог» и «сбор на венец». Кроме того, взимались и высокие таможенные пошлины.
Центром религиозной, общественной и политической жизни Иудеи был храм. В отличие от других храмов на Востоке Иерусалимский храм не владел земельной собственностью. Обязанность содержать священников и левитов Тора возлагала на весь народ, а содержание самого храма обеспечивалось добровольными приношениями и пожертвованиями, кроме обязательного взноса в половину или треть сикля (денежного знака библейского периода), взимавшегося с каждого еврея в Иудее и диаспоре в различные периоды существования храма. Храм служил также своего рода сберегательной кассой, в которой хранились вклады, состоявшие как из сбережений вдов и сирот, так и из депозитов состоятельных людей.
Священники представляли собой знатное привилегированное сословие в Иудее, к которому принадлежала также часть членов герусии. Многие священники жили в провинциальных городах и деревнях Иудеи. Они регулярно отправлялись в Иерусалим для храмового богослужения, когда наступала очередь их «священнической смены» («маамад»), и во время трех главных праздников, с которыми было связано традиционное паломничество в Иерусалимский храм. Все священники делились на 24 «смены» и совершали свою службу по установленной очереди.
Сословие священников не было однородным; между родовитыми первосвященническими семьями и провинциальным духовенством существовал явный антагонизм. Наряду с семьей первосвященника среди них выделялось несколько родов, исполнявших центральные функции в иудейском обществе. К ним принадлежала, например, семья Гаккоц, члены которой играли видную роль в политической жизни страны: Иоханан бен Гаккоц вел переговоры с Антиохом и добился привилегий для Иерусалимa после завоевания Иудеи Селевкидами. Его сын Эвполем был послом Иуды Маккавея в Риме.
Самым выдающимся среди светских аристократических {122} родов, занявших руководящее положение в эллинистическом Иерусалиме, был дом Товии. Этот старинный род, который еще во времена Нехемии породнился с семьями иудейских нотаблей, возглавлял оппозицию религиозно-политической системе Эзры и Нехемии. Богатство Тобиадов было основано на латифундиях в Восточном Заиорданье. Товия, пользовавшийся почетом при царском дворе в Александрии в царствование Птолемея Филадельфа, переписывался с египетским министром финансов Аполлонием. Он женился на сестре первосвященника Хоньо II. Брак этот содействовал усилению его влияния в Иерусалиме. Престиж семьи Товии достиг своего апогея, когда во главе ее стоял Иосэф бен Товия (Иосиф Тобиад), который укрепил связи с царским двором и перенес центр своей деятельности из Заиорданья в Западную Палестину.
Иосэф бен Товия был назначен Птолемеями главным откупщиком податей в Палестине, включая и ее греческие города. В исполнении своих обязанностей он пользовался поддержкой царского двора и военных. В его финансовых операциях принимали участие и другие иерусалимские богачи. Он вошел в тесный контакт также с иностранными капиталистами в разных частях монархии Птолемеев. Политика Иосэфа бен Товии содействовала притоку крупных капиталов в Иудею и усилила влияние евреев во многих областях страны. Однако наряду с капиталами в Иудею проникали и новые обычаи жизни, характерные для эпохи Птолемеев в III веке до н. э.
Продолжительное эллинистическое владычество в Палестине, административный распорядок Птолемеев и Селевкидов, достижения эллинистической цивилизации в области земледелия, градостроительства и финансов способствовали изменениям в укладе жизни самой Иудеи. Ее высшие сословия почти ничем не отличались от высших сословий других областей птолемеевской монархии. Эллинистическая атмосфера влияла и на низшие классы общества. Многие евреи жили в городах, где большинство населения было эллинизировано; иудейские купцы, занимавшиеся международной торговлей, способствовали распространению эллинистической культуры.
{123} Веяние эллинизма сказывается прежде всего в области материальной культуры. Уже в персидскую эпоху монеты «Яхуд»’а подражают афинской чеканке. Эллинистическое влияние чувствуется также в строительстве и в искусстве. Распространение греческих имен среди иудеев становится характерным внешним признаком их эллинизации. Многие пользовались двумя именами – еврейским и греческим. Особенно часто встречались греческие имена среди высших сословий в Иерусалиме и у жителей областей, граничивших с иноплеменным населением. В деревнях Иудеи и на юге Самарии этот обычай не укоренился.
Только часть еврейского населения Палестины концентрировалась в административных пределах автономной Иудеи. С конца персидской эпохи число евреев в стране постоянно возрастало, и Иудея с трудом могла их вместить. Примыкающие к Иудее с севера области – Лод, Офраим и Раматаим – были заселены евреями. Они были связаны с Иерусалимским храмом во всем, что касалось религии и национальной культуры. Но в политическом и административном отношениях они все еще принадлежали к Самарии. Еврейские жители этих областей, естественно, стремились к политическому объединению с Иерусалимом. Во время восстания против Антиоха они были в рядах самоотверженных бойцов Иуды Маккавея. Даже колыбель восстания – Модиин – находилась, по всей вероятности, вне пределов автономной Иудеи.
В конце периода персидского владычества значительный еврейский центр сформировался и в северо-западной Самарии. Ее население состояло, по-видимому, из древних израильских элементов, к которым примкнула часть вернувшихся из изгнания иудеев. В Центральной и Восточной Галилее также находились многочисленные еврейские поселения. Север страны был фактически сплошь заселен потомками древних израильтян, и даже основание эллинистических городов на границах Галилеи и развитие крупных латифундий по эллинистическому образцу мало вменили его этнический состав.
{124} Еврейские центры существовали и в Восточном Заиорданье. Некоторые из них находились в Аммоне, в сфере влияния Тобиадов (потомков Иосэфа бен Товии), остальные – в более северных областях. Евреи жили также в Скитополе (Бейсане, Бет Шеане) и в портовом городе Яффа.
Выдающийся ученый того времени Иосей бен Иоэзер был выходцем из Цереиды, находившейся в Южной Самарии, а одним из видных еврейских духовных вождей той эпохи был Питай Гаарбэли, т. е. уроженец Арбеля, расположенного вблизи Генисаретского озера.
Все эти евреи, населявшие Палестину, хотя они жили вне пределов Иудеи, принимали активное участие в ее общественной и политической жизни. Тобиады возглавляли эллинистическое ассимиляторское течение; Хасмонеи стояли во главе восстания против эллинистического владычества – но и те и другие не были уроженцами Иерусалима, а городов и селений, не входивших с административной точки зрения в границы автономной иудейской области.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ГОНЕНИЯ АНТИОХА IV ЭПИФАНА И ОСНОВАНИЕ ХАСМОНЕЙСКОГО ГОСУДАРСТВА
До прихода к власти Антиоха IV Эпифана влияние эллинизма являлось результатом общественного процесса, происходившего без вмешательства со стороны властей. Во время царствования Антиоха IV произошло исключительное в истории древнего мира явление: чужеземные властелины пытаются наложить запрет на национальную религию подвластного народа и принудить население страны к подчинению государственному религиозному культу.
Антиох III (223-187 гг. до н. э.), отец Антиоха Эпифана, не внес изменений в социальный строй и жизненный уклад {125} Иудеи эпохи Птолемеев, освященных вековой традицией Иерусалима. Положение это продолжалось и при его наследнике Селевке IV до тех пор, пока политические и экономические кризисы не заставили Селевкидов произвести перемены во внутренней политике их государства. В результате поражения, нанесенного Антиоху III римлянами в сражении у Магнезии (190 г. до н.э.), на побежденное царство была наложена контрибуция.
Селевкидская монархия оказалась в затруднительном положении. Она лишилась своего преобладающего политического влияния и с тех пор была постоянно подвержена финансовым кризисам. Ее правители были вынуждены всеми способами добывать денежные средства и не преминули наложить руку на богатые сокровищницы древних храмов, находившихся в пределах их царства. Антиох III был убит в Элимаиде при попытке ограбления местного храма Бела, а Селевк IV попытался захватить сокровища Иерусалимского храма.
Это мероприятие не было направлено против иудейской религии, оно было продиктовано соображениями фискального характера. Однако оно ознаменовало первое столкновение между евреями и династией Селевкидов. Появились первые признаки сопротивления властям, которое в этот период не имело своей целью достижение государственной независимости, а лишь защиту национальной автономии. В селах и городах Иудеи происходили иногда столкновения между местными жителями и представителями власти. Эти столкновения вызывались в большинстве случаев сопротивлением крестьян, страдавших под тяжелым бременем поборов чужеземной администрации, пытавшейся вмешиваться во все области общественной и хозяйственной жизни. Заселение евреями примыкавших к Иудее районов Палестины и естественное стремление еврейских жителей этих районов объединиться с Иудеей повлекли за собой постоянные трения также с соседними автономными провинциями, в особенности с Самарией и Идумеей. В то же время многие евреи надеялись, что Израиль обретет свое былое величие. Еще свежа была память о том, что вся Палестина – страна отцов – законное достояние еврейского народа.
{126} Период правления Антиоха Эпифана, ставший поворотным пунктом в истории еврейской нации, отличался лихорадочной деятельностью как в политической, так и в военной сфере. Антиох пытался укрепить положение своего государства, расшатанного после поражения его отца в войне с Римом, при помощи ускорения процесса эллинизации подвластных ему стран. Ни в какую другую эпоху, кроме периода основания Селевкидского государства, не возникло так много городов-полисов, как в правление Антиоха Эпифана, хотя на деле это не были новые, а издревле существовавшие города, укладу и характеру которых Антиох придал новые внешние формы.
Уже с самого начала своего правления Антиох стал вмешиваться во внутренние дела Иерусалима. По его приказу был смещен первосвященник Хоньо III и на этот пост назначен его брат Ясон, обещавший царю увеличить размер подати, вносившейся Иудеей. С согласия Антиоха Ясон ввел существенные изменения в политический и общественный строй Иерусалима. Как видно, целью этих перемен было превратить Иерусалим в полис и назвать его Антиохией. Образование нового полиса было связано с внедрением эллинистических, государственных и культурных учреждений в традиционные формы быта и режима этого древнего города. Из новых учреждений наиболее ярко выраженным по своему характеру была гимназия – отличительный признак греческого города и центр его общественной жизни. Вся окружавшая «гимназию» атмосфера, проникнутая культом богов Гермеса и Геракла, глубоко оскорбляла чувства широких кругов еврейского населения, верных заветам иудаизма. Нет оснований предполагать, что Ясон и его партия непосредственно содействовали внедрению культа языческих богов в Иерусалиме, но многие из обрядов, связанных с этим культом, были, несомненно, переняты и иерусалимской «гимназией», которой предназначалось унаследовать роль храма как центра общественной жизни.
Деятельность Ясона в качестве первосвященника и главы еврейского руководства была непродолжительной. Вскоре на его пост был назначен Менелай, который много {127} лет старался занять это место, несмотря на то, что он не принадлежал к династии первосвященников. Такого рода личность на посту первосвященника была весьма желательна Антиоху. Менелай находился в полной зависимости от престола, и его верность Антиоху была обеспечена. Немалую роль в этом назначении сыграла крупная сумма денег, уплаченная Менелаем в царскую казну.
Тем временем вспыхнула война между Антиохом IV и Египтом Птолемеев, и в 168 г. до н. э. войска Антиоха стали угрожать самому существованию Птолемеевского государства. Лишь благодаря вмешательству Рима Египет избежал участи превратиться в часть царства Селевкидов. Антиох был вынужден вернуться в Сирию.
Войны Антиоха в Египте тесно связаны с событиями В Иудее. При содействии Менелая Антиох ограбил Иерусалимский храм, вызвав этим возмущение в народе. В 168 г., во время последнего египетского похода Антиоха, распространились слухи о смерти царя. Они послужили сигналом к восстанию в некоторых городах на юге царства, в том числе и в Иерусалиме. Антиох послал свои войска против Иерусалима, овладел городом и в наказание за мятеж поселил в городской крепости привезенных им чужеземцев. Этим мероприятием Антиох пытался обеспечить свою власть в Иерусалиме и в будущем. Хотя еврейская религия в этот период еще не подвергалась преследованиям, поселение в столице языческих элементов само по себе в значительной степени изменило традиционный облик священного для евреев города.
Иноплеменные поселенцы ввели свои языческие культы, не встретив сопротивления со стороны Менелая и его единомышленников, крайних приверженцев эллинизма. Однако многие евреи противились новой деспотической власти и, питая отвращение к распространившимся в Иерусалиме языческим культам, покидали родной город и направлялись в пустынные области к востоку и к юго-востоку от него или в села и города, расположенные на северозападе.
Гонения на иудейскую религию начались в 167 г. В Иудее был наложен запрет на выполнение религиозных {128} предписаний, и каждому еврею, который нарушал этот запрет, совершая обряд обрезания или соблюдая субботний отдых, грозила смертная казнь. Более того, власти начали силой навязывать еврейскому населению языческий культ и противные еврейской религии обычаи. Они заставляли евреев есть свинину, запрещенную по закону для еды. Иерусалимский храм был осквернен и наречен святилищем олимпийского Зевса.
Политеизм, по существу, всегда отличался терпимостью к другим верованиям. Антиох IV не оказывал в религиозном отношении никакого давления на подвластные ему нации, кроме иудейской. Жрецы Вавилонии и других народов продолжали и в этот период блюсти свои культовые обряды и поклоняться своим богам, и лишь иудейская религия была подвержена яростному преследованию со стороны царя.
Постоянная напряженность в Иудее, по-видимому, привела Антиоха к заключению, что сопротивление евреев его политическому режиму черпает свою силу, главным образом, из их особенной веры. Придя к этому заключению, Антиох стал рассматривать иудаизм, как своего смертельного врага. К репрессиям против еврейской религии побудили Антиоха, в первую очередь, вероятно, соображения политического и военного характера – в особенности забота о спокойствии в пограничных областях государства, но, несомненно, и чувство боязни и неприязни по отношению к иудейскому монотеизму. Сторонниками Антиоха среди евреев были Менелай и крайние приверженцы эллинизации. Эти круги были готовы сотрудничать с властями. Пропасть между ними и еврейскими массами возникла уже до мероприятий Антиоха.
Вслед за деспотическими декретами начались гонения, подобных которым еврейская история до тех пор не знала. Эти гонения привели в конце концов к воспламенению национальных чувств и к восстанию, в результате которого была достигнута религиозная и политическая свобода.
Вопреки ожиданию царя, большинство народа осталось верным своим религиозным заветам, и люди из всех слоев {129} населения готовы были пожертвовать жизнью, но не выполняли царских указов. Впервые в истории человечества народные массы проявили готовность к самопожертвованию во имя идеи, и поведение «хасидеев», т. е. ревностных приверженцев традиционного благочестия, и мучеников, преданных заветам предков, в годы гонения Антиоха, послужило последующим поколениям – как евреям, так и неевреям – примером самоотверженности и мужества.
Многим удалось спастись бегством в Иудейскую пустыню и примкнуть к партизанским группам, действовавшим там со времени начала преследований Антиоха. Некоторые сельские области на севере Иудеи и на юге Самарии тоже стали очагами сопротивления. Присоединение к восстанию священника Маттатии из городка Модиин и его сыновей воодушевило широкие массы. Маттатия и его сыновья – из рода Хасмонеев – возглавили единое командование повстанческими отрядами во всей Иудее и Южной Самарии. С этого момента и на протяжении свыше ста двадцати лет род Хасмонеев занимает центральное место в еврейской истории.
Никогда еще существованию еврейского народа не угрожала такая большая опасность, как во время гонений Антиоха IV Эпифана. Большинство нации находилось в эти годы под властью Селевкидов, как в Палестине, так и вне ее. Хотя многие евреи уже проживали и вне пределов Селевкидской державы, они едва ли обладали достаточными духовными и материальными ресурсами, чтобы обеспечить национальное существование еврейского народа, если бы евреев Палестины постигла катастрофа и если бы погибла их национальная культура.
Первое столкновение между Хасмонеями и ставленниками Антиоха произошло, когда посланцы царя явились в Модиин с тем, чтобы принудить его жителей к идолопоклонству. Глава рода Хасмонеев Маттатия реагировал на предъявленное требование немедленно и решительно. Он и его семья не только категорически отказались изменить вере своих предков, но Маттатия собственными руками убил еврея, согласившегося, по настоянию царских чиновников, принести жертву на воздвигнутом в {130} Модиине языческом, алтаре.
После этого Маттатия со своей семьей бежал в горы и вскоре стал общепризнанным вождем всех повстанцев в Иудее. Деятельность Маттатии была направлена главным образом на то, чтобы организовывать военные отряды, подрывать авторитет Селевкидов в провинциальных городах и преследовать тех евреев, которые сотрудничали с властями вне Иерусалима. Под его предводительством борьба носила еще партизанский характер, но, по существу, она привела к ограничению власти Селевкидов и над самим Иерусалимом, так как Иерусалим с крепостью «Акра» и стоявшим в ней гарнизоном оказался отрезанным от военных баз и от других административных центров страны.
После смерти Маттатии (167-166 до н.э.) руководство восстанием перешло к его сыну Иуде, известному под именем Маккавея («Маккаби»). Иуда стал одним из величайших вождей в истории еврейского народа. Военные действия повстанцев стали угрожать даже Иерусалиму, и власти были вынуждены принять энергичные меры. Задание сломить сопротивление евреев и возобновить связь с иерусалимским гарнизоном было возложено на наместника Самарии Аполлония.
Аполлоний попытался прорваться в Иудею с севера, но его попытка потерпела неудачу, а он сам был убит. Это было первой знаменательной победой Иуды над регулярными царскими войсками. Другой селевкидский военачальник Серон задался целью исправить неудачу Аполлония, но и он потерпел поражение в бою в ущелье Бет-Хорон на северо-западе Иудеи. Тогда выяснилось, что в распоряжении Иуды Маккавея имеются значительные военные силы, с которыми второстепенные военачальники Селевкидов не могли справиться. Птолемей, сын Доримена, наместник Келисирии, один из наиболее рьяных исполнителей антииудейской политики Антиоха IV, отправил в Иудею двух самых видных своих командиров во главе большой армии. По плану они должны были наступать на Иерусалим с запада, через Эммаус. Победа царской армии представлялась настолько обеспеченной, что в походе принимали участие работорговцы, надеявшиеся купить множество {131} иудейских пленников, которые должны были, по их расчетам, попасть в руки греческих полководцев.
Но посредством смелой военной операции Иуде удалось застигнуть неприятеля врасплох и разгромить его. В результате этой победы Маккавеев, наместнику Антиоха в областях к западу от Евфрата, Лисию, стало ясно, что положение в Палестине является серьезной угрозой для безопасности всего государства. Лисий решил возглавить новое вторжение в Иудею. С этой целью было собрано большой войско и решено наступить с юга: отправным пунктом была область, населенная враждебными евреям идумеями. В вооруженном столкновении у Бет-Цура, самом южном пункте Иудеи того времени, Иуде вновь – в четвертый раз – удалось расстроить вражеский план подавления восстания, наиболее опасный из всех предыдущих планов. Теперь перед ним открылась возможность предпринять попытку к овладению самим Иерусалимом.
Таким образом, политика Антиоха, направленная на подавление еврейской религии в Иудее, потерпела полный крах. Новая попытка сломить сопротивление была заранее обречена на неудачу, принимая во внимание, что в тот момент селевкидское государство обладало очень ограниченными военными силами. Лисий решил сделать некоторые шаги к примирению с евреями.
Он обнародовал манифест, обещавший амнистию всем повстанцам, которые возвратятся в определенный срок в свои города и села, и предоставлявший евреям свободу вероисповедания. Однако проведение этой новой политики было возложено на первосвященника Менелая. Иуду и руководство повстанцев власти все еще не признавали и не намеревались вступать с ними в официальные переговоры.
Иуда Маккавей не удовольствовался уступками Лисия. Он решил использовать свое военное превосходство и овладеть Иерусалимом. Эта цель была достигнута в месяце кислеве (декабре) 164 г. до н. э., вскоре после смерти Антиоха Эпифана. Иерусалим был освобожден и только в крепости «Акра» еще держался царский гарнизон; Освобождение Иерусалима увенчало успех восстания.
Храм был {132} очищен от остатков языческого культа, богослужение было вверено священникам – сторонникам Иуды.
В ознаменование этого события Иуда и его сподвижники установили восьмидневное празднество, названное праздником «освящения» (ханукка). С течением времени это празднество стало традиционным еврейским праздником, символизирующим победу «слабых над сильными, немногих над многочисленными, праведников над нечестивцами».
Согласно преданию, сохранившемуся в Талмуде, после очищения и освящения храма, священники не нашли достаточного количества масла для ежедневного зажигания светильника, полагавшегося по храмовому ритуалу. После долгих поисков они обнаружили один запечатанный кувшин с маслом для светильника на одни сутки. Однако этого масла чудом хватило на восемь дней. Очевидно, в связи с этим преданием основным обрядом праздника ханукка является зажигание свечей в особом восьмисвечном светильнике – «хануккия» – в течение восьми дней.
Завоевание Иерусалима Иудой Маккавеем означало, по существу, отпадение Иудеи от Селевкидского царства. Почти все еврейское население Палестины находилось теперь под властью Хасмонеев, а после овладения столицей беспрерывно возрастало число воинов, находившихся под их командованием. Влияние иудейских повстанцев начинает распространяться и на отдаленные районы Палестины. Столкновения между иудейскими войсками и иноплеменным населением доказали абсолютное военное превосходство евреев на всей территории страны. Иуда Маккавей и его братья одержали победы в Башане и в области Аммон, в Идумее и в районе Акко. Всюду, где центральная власть не вводила в действие крупные силы, местные власти и иноплеменное население не были в состоянии устоять перед натиском евреев.
Селевкиды не могли, однако, равнодушно примириться с фактом отпадения Иудеи от их империи. Лисий, правивший в Антиохии от имени несовершеннолетнего Антиоха V, решил, наконец, разбить Иуду и выступил против него во главе мощной армии. Иуда был вынужден {133} отступить по направлению к Иерусалиму; Лисий осадил Храмовую гору, но из-за внутренних междоусобиц в Селевкидском царстве не мог долго продолжать осаду. Обе стороны согласились на компромисс; Лисий безоговорочно отказался от политики Антиоха Эпифана и в знак доброжелательного отношения к евреям казнил Менелая, который стал козлом отпущения для его же покровителей. Иуда Маккавей продолжал возглавлять верные ему войска, хотя официально он не был признан властями вождем еврейской нации. Первосвященником был назначен один из умеренных приверженцев эллинизации Алким.
Основным достижением евреев в этом мирном соглашении была полная свобода вероисповедания. С тех пор ни один из эллинистических правителей не пытался заставить евреев отречься от своей веры. Однако с политической точки зрения соглашение носило лишь характер перемирия. Вскоре выяснилось, что власти не в силах заставить Иуду признать Алкима первосвященником. Положение изменилось с появлением в Сирии нового царя, Деметрия I (162 г. до н.э.), который еще более энергично, чем его предшественники, старался укрепить центральную власть в своем государстве. Он всецело поддерживал первосвященника Алкима и стремился свести на нет влияние Хасмонеев. С этой целью он направил в Иудею значительные военные силы под командованием своего лучшего полководца Бакхида. Сирийские войска вновь овладели Иерусалимом, и Никанор был назначен правителем Иудеи.
Несмотря на успехи, сирийцы продолжали искать компромисс, однако в процессе этих поисков окончательно выяснилось, что хасмонейская партия не признает никакого первосвященника, назначенного царскими властями, и что она готова вести борьбу до полного устранения от руководства делами в Иудее всех тех, кто сотрудничает с эллинистическими властями. Возобновились и военные действия, главным образом в горных местностях, к северо-западу от столицы. Решающий бой произошел у Адасы, под Бет-Хороном, по дороге в Иерусалим. Здесь Иуда Маккавей одержал свою последнюю большую {134} победу (161 г.). Никанор пал в бою, и Иерусалим был вновь занят Иудой.
Победа над Никанором вернула Хасмонейскому роду преобладающее значение и авторитет в Иудее. Теперь Иуда задался целью добиться полной политической независимости. Одним из средств для осуществления этой цели Иуда считал заключение союза с Римской республикой. Его старания в этом направлении завершились успехом в 161 г. до н. э.
Союз между Римом и евреями означал признание de jure Хасмонейской Иудеи Римской республикой и был важным этапом на пути к желанной независимости. Для Рима эта связь представляла большой интерес, т. к. она подрывала единство Селевкидской державы. Союзный договор, составленный в форме «решения сената» (Senatus Consultum), содержал два основных пункта о дружественном нейтралитете и взаимной обороне. Этот договор между маленькой Иудеей и могущественной римской державой нисколько не умалял суверенитета еврейского государства.
Иуде Маккавею не долго суждено было пожинать плоды своих побед. Спустя короткое время после поражения Никанора, в Иудею вновь вторглись селевкидские полчища под командованием Бакхида. В неравном бою Иуда пал смертью храбрых (160г. до н. э.). Восстание лишилось своего доблестного вождя, самого выдающегося из Хасмонеев и одного из величайших полководцев еврейского народа. Ионатан и Шим’он, братья Иуды, собрали вокруг себя остатки бойцов и были вынуждены вернуться к прежней тактике партизанской войны. Несмотря на военную победу и на исключительные меры, предпринятые селевкидскими властями для окончательного подавления восстания, планы сирийцев потерпели полную неудачу.
Спустя некоторое время Ионатан вновь овладел большинством сельских районов и провинциальных городов Иудеи, а когда у Деметрия I появился соперник, Александр Балас, перед иудейскими повстанцами открылись новые перспективы. Александр Балас захватил Птолемаиду (Акко) на берегу Средиземного моря, которая стала его временной резиденцией, и начал организовывать свои {135} войска для решительного наступления на столицу Сирии Антиохию. Ионатан оказался фактором, с которым следовало считаться, т. к. он командовал наиболее значительными вооруженными силами в Палестине. Александр назначил Ионатана первосвященником и возвел его в звание «друга царя». Этим актом ознаменовалась радикальная перемена в режиме Иудеи. Вождь повстанцев был признан царем Сирии главой иудейской нации (152 г). С тех пор пост первосвященника на протяжении ста пятидесяти лет неизменно оставался прерогативой дома Хасмонеев.
Этот шаг Александра привел к тому, что Ионатан стал его верным союзником во всех военных операциях последующих лет. Вскоре Ионатану представился случай доказать на деле свой военный талант и пользу, приносимую Александру его союзом с евреями. В 147 г. в Сирию вторгся сын Деметрия I, который пытался отвоевать у Александра престол своего отца. Вся Сирия, а с ней и Палестина, была вновь охвачена жестокой междоусобной войной. Ионатан, встав на сторону Александра, начал военные действия в прибрежной полосе.
Яффа была временно захвачена евреями, овладевшими также районом Ашдода. Услуги Ионатана были соответствующим образом оценены Александром. Экрон и его окрестности были дарованы ему в личное владение. После смерти Александра Баласа в 145 году победа досталась его противнику Деметрию II. Ионатан был вынужден пойти на компромисс с победителем. Деметрий был в свою очередь заинтересован в поддержке евреев. Он утвердил Ионатана на посту первосвященника и признал присоединение к Иудее трех областей на юге Самарии с преобладающим еврейским населением. Окончательное присоединение этих областей было одним из наиболее значительных достижений дома Хасмонеев. Однако через некоторое время Ионатан примкнул к противнику Деметрия Трифону, правившему от имени малолетнего Антиоха VI, сына Александра Баласа. Этот союз открыл новые перспективы перед политической и военной деятельностью Хасмонеев. Брат Ионатана, Шим’он, назначенный Трифоном на {136} важный государственный пост, овладел Яффским портом и поместил там еврейский гарнизон под предлогом, что жители города намереваются сдать его военачальникам Деметрия.
Ионатан не удовлетворился победами на поле брани и территориальными завоеваниями; он приступил к выполнению плана укрепления Иерусалима и других городов в Иудее, чтобы предотвратить возможность вторжений в страну в будущем. Он также отправил послов для возобновления союза с Римской республикой и установил дружеские отношения со Спартой. Растущая мощь Иудеи во время правления Ионатана раздражала его союзника Трифона, которому удалось, в конце концов, обманным образом захватить Ионатана в плен. С политической точки зрения Трифон, однако, не достиг своей цели, т. к. Иудея и под руководством Шим’она, последнего из братьев Хасмонеев, оказала решительное сопротивление его войскам. Он был вынужден отступить и в отместку казнил Ионатана, выместив на нем свою досаду.
Период правления Ионатана был решающим для хасмонейской Иудеи. За эти годы Иудея окончательно добилась политической самостоятельности и играла значительную роль в Сирии, оказывая воздействие на судьбу всей Селевкидской державы. Военные и политические действия Ионатана почти неизменно сопровождались успехом, и он весьма искусно умел использовать внутренние затруднения Сирийского царства в интересах Иудеи. Самым существенным и прочным территориальным достижением было присоединение Южной Самарии и Экронской области. Фактически евреи овладели также Яффским портом, и их влияние распространилось и на другие эллинистические города южного побережья страны.
В 142 г. до н. э. соперник Трифона Деметрий II согласился полностью освободить Иудею от уплаты дани, что равнялось признанию ее независимости. И, действительно, этот год стал считаться первым годом независимости Иудеи. После двадцатипятилетней упорной борьбы Иудея стала суверенным государством. Борьба, начавшаяся отчаянным восстанием против религиозных гонений {137} Антиоха Эпифана, вышла далеко за пределы своей первоначальной цели и привела к возобновлению государственной независимости Иудеи после перерыва, длившегося свыше 440 лет.
Шим’он продолжал развивать в различных направлениях начатое его братьями дело. Ему пришлось вступить в борьбу с теми представителями Селевкидской династии, которые относились враждебно к независимости Иудеи и к расширению ее границ. В целях обеспечения стратегического положения Иудеи он старался уничтожить последние позиции врага в стране и приобрести доступ к морю путем окончательного присоединения Яффского порта. Подобно своим братьям, он придавал большое значение связям с другими государствами, в особенности с Римом и его союзниками. Во внутренней политике Шим’он еще усерднее, чем его предшественники, старался укрепить конституционный строй, обосновывающий преемственность династии Хасмонеев. Он также стремился привлечь как можно более широкие круги к активной поддержке хасмонейского режима.
Еще в начале своего правления Шим’он отправил войска в Яффу, чтобы закрепить этот порт за Иудеей. Он воспользовался продолжавшейся междоусобной войной в Селевкидской державе и устранил последнюю возможность угрозы самой Иудее, заняв город Гезер, командную позицию на дороге из Иудеи в прибрежную полосу – Шефела, и иерусалимскую крепость, служившую со времени Антиоха Эпифана препятствием к обеспечению безопасности Иерусалима. Завоевание этих пунктов стало возможным благодаря улучшению техники овладения крепостями в иудейской армии.
Гезер был подвергнут долгой осаде при помощи усовершенствованных осадных машин, как было принято в эллинистических войсках. Жители завоеванных областей были выселены, и их место заняли евреи. Особенное впечатление на население всей Палестины произвело взятие Хасмонеями иерусалимской цитадели. Пока эллинизированные евреи и чужеземный гарнизон еще находились в крепости, можно было сомневаться в устойчивости независимости Иудеи. Завоевание {138} цитадели в 141 г. устранило эти сомнения. День завоевания был объявлен ежегодным праздником.
Уже в начале своего правления Шим’он возобновил союз с Римской республикой и со Спартой. В своем послании к различным государствам и городам восточного побережья Средиземного моря в 142 году один из римских консулов сообщил о возобновлении союза с Иудеей и просил эти страны не давать убежища врагам Шим’она. Однако союз с Римом, заключенный Шим’оном, не мог послужить серьезным препятствием для враждебных элементов в Селевкидском царстве, стремившихся уничтожить молодое еврейское государство.
После того как Деметрий II был захвачен в плен парфянами, его наследником стал Антиох VII Сидет, последний выдающийся представитель дома Селевкидов. В первые годы своего царствования, когда его положение еще не было прочным, Антиох старался поддерживать тесную дружественную связь с Шим’оном. Он утвердил его статус, признал его территориальные завоевания и даже разрешил ему чеканить свою собственную монету. Но лишь только он обосновался на престоле, он расторгнул союз с Шим’оном и решил ограничить его влияние, вновь превратив его в вассала Селевкидов. В первую очередь Антиох настаивал на возвращении Яффы, Гезера и Иерусалимской крепости или, по крайней мере, на уплату дани взамен их. Обе стороны не пришли к соглашению, и царь отдал приказ правителю прибрежной полосы начать военные действия против Иудеи из базы в Явне (Ямнии). Иудейская армия, насчитывавшая двадцать тысяч бойцов – в том числе конницу – под командованием сыновей Шим’она, Иуды и Иоханана, вышла навстречу врагу и одолела его в тяжелом бою. Антиох Сидет не пытался больше при жизни Шим’она вмешиваться в дела Иудеи.
Старания Шим’она придать своему правлению законные формы и закрепить наследственность династии Хасмонеев увенчались успехом, и народное собрание признало его преемником Ионатана. Однако Шим’он не довольствовался этим актом. В 140 г. он созвал в Иерусалиме Великий Собор, «Кнессет гдола», который утвердил его в качестве {139} главы народа («этнарха»), первосвященника и главнокомандующего. Это назначение было наследственным и должно было передаваться его потомкам – «до того как явится истинный пророк». На Шим’она была возложена также ответственность за богослужение и содержание храма. Было установлено также, что все договоры будут составляться от его имени. Постановления Великого Собора стали краеугольным камнем Хасмонейского государственного строя. Шим’он стремился привлечь на свою сторону и те круги, которые противились политике Хасмонеев и ее целям. Одним из них был зять Шим’она Птолемей, которого он назначил правителем Иерихона.
При содействии Антиоха Сидета Птолемей решил овладеть престолом этнарха. Заманив Шим’она и его двух сыновей – Маттатию и Иуду – к себе на пир, он убил их. Однако это убийство не привело его к желанной цели. Чувство привязанности к Хасмонеям было глубоко укоренено в народе. Оставшийся в живых сын Шим’она Иоханан Гиркан, правитель Гезера, без труда овладел всей Иудеей.
Так окончательно завершилась многолетняя борьба дома Хасмонеев за независимость Иудеи. Важнейшим фактором, обеспечившим победу в этой борьбе, была безграничная преданность широких народных масс своей культуре, религии и ее традиционным заветам, хотя среди высших общественных слоев было меньшинство – круги Менелая и сыновья Товии – готовое добровольно идти до конца по пути эллинистической ассимиляции.
Хасмонеи располагали немалыми боевыми резервами. Иудея со смежными районами была заселена массой земледельцев, которые в процессе борьбы превратились в отличных воинов. Покуда столкновения происходили на территории, населенной евреями, перевес был явно на стороне Хасмонеев. Самая серьезная опасность угрожала Иудее со стороны регулярных сирийских войск. Военная мощь Селевкидской державы все еще долго продолжала доминировать на Ближнем Востоке и могла с успехом тягаться силами с любым государством Средиземноморья, исключая Рим. Но в соответствии с политической {140} и военной обстановкой того времени, Селевкиды не находили возможным бросить все свои силы на иудейский фронт, тем более, что нередко большая часть армии под командованием самого царя была вовлечена в различные кампании в восточных провинциях империи. Однако военное положение Иудеи было очень опасным, принимая во внимание то, что царские войска, находившиеся к западу от Евфрата, количественно и качественно превосходили силы Хасмонеев на первых этапах борьбы за независимость.
Еврейским повстанцам благоприятствовали междоусобицы в Селевкидском царстве, раздроблявшие военный потенциал государства и дававшие возможность маневрировать между заинтересованными сторонами.
Значительным фактором в успешной борьбе Хасмонеев была поддержка иностранных держав. В ослаблении эллинистического государства была в первую очередь заинтересована Римская республика. Еще до смерти Иуды Маккавея римский сенат заключил формальный союз с иудеями, возобновлявшийся несколько раз в последующие годы. Политика Ионатана Хасмонея отвечала интересам египетского царя Птолемея VI. В первые годы восстания набатейцы тоже были союзниками Хасмонеев.
В лице Иуды Маккавея и его братьев еврейское восстание нашло выдающихся полководцев и государственных деятелей. Во времена Ионатана и Шим’она еврейские войска овладели передовой военной техникой. Военачальники Хасмонеев уже были в состоянии производить вылазки из гористых пределов небольшой иудейской территории и успешно сопротивляться войскам Селевкидов вдали от своих баз. В их стремительном наступлении при Ионатане еврейская армия дошла даже до Дамаска и временно заняла столицу Селевкидского царства Антиохию.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ХАСМОНЕЙСКОЕ ГОСУДАРСТВО
Не только Хасмонейская Иудея окрепла в результате распада Селевкидской державы. Одновременно с подъемом Иудеи упрочились позиции царства набатейцев, история которого тесно связана с развитием Иудеи. Одним из стремлений набатейских царей было господство над главными торговыми путями, которые вели из Южной Аравии – через их столицу Петру – в Египет и Газу, с одной стороны, и в Дамаск и города Финикии, с другой. Эти стремления неизбежно приводили к столкновениям с евреями, и в период расцвета Хасмонейской Иудеи набатейцы, естественно, принадлежали к лагерю ее противников.
Более крупные соседние государства, как, например, Парфянское царство и птолемеевский Египет, также враждебно относились к политическому укреплению Иудеи.
Войны Иоханана Гиркана (134-104 гг.) были, по существу, продолжением войн, начатых еще его отцом и дядями. Но теперь они преследовали более широкие цели, и средства для достижения этих целей значительно изменились. Иоханан Гиркан усовершенствовал находившиеся в его распоряжении военные силы и содержал, кроме иудейской армии, также и наемное войско, которое набиралось главным образом из выходцев из Малой Азии. Территориальная экспансия Иоханана Гиркана шла в различных направлениях, но особое значение имело продвижение в сторону Идумеи.
Вся Идумея с ее обоими важными центрами, Аддором и Марешей, была присоединена к Иудее, и ее жители перешли в еврейство. С тех пор идумеи становятся интегральной частью еврейского народа, и родовая идумейская знать начинает занимать влиятельные посты в Хасмонеиском государстве. Иоханан Гиркан вел военные действия и в Заиорданье, опираясь на находившееся там еврейское население. Он занял значительную часть территории в Моаве. Выступив в поход против самаритян, он овладел их центром Сихемом и разрушил их храм на горе {142} Гериим. В последние годы своего царствования Иохайан Гиркан возобновил войну против городов Северной Палестины и завоевал важные эллинистические центры – Самарию (Шомрон) и Скитополь (Бет-Шеан). Таким образом был открыт путь к присоединению Галилеи.
Смерть Иоханана Гиркана совпала с широким наступательным движением еврейских войск. Его сын и наследник Иуда Аристобул был еще при жизни отца – вместе со своим братом Антигоном – одним из главных исполнителей его политики. Оба брата завершили завоевание Галилеи после победы над итуреями, вторгшимися в Верхнюю Галилею и захватившими некоторые из ее районов. Итуреи также приняли еврейство и слились с коренным еврейским населением Галилеи.
В результате войн Иоханана Гиркана и Аристобула территория Иудеи увеличилась во много раз. Не только все еврейское население Палестины находилось теперь в границах еврейского государства, но и вообще все жители страны семитского происхождения по существу слились с иудеями и стали неотъемлемой частью еврейской нации.
Распространению власти Хасмонеев почти на всю территорию Палестины способствовали многосторонние связи, которые Иоханану Гиркану удалось установить с различными политическими силами, включая великие державы, в особенности – Римскую республику и птолемеевский Египет, а также и с теми соперничавшими друг с другом претендентами на сирийский престол, которые находились в одном лагере с этими двумя державами. Римский сенат возобновил союз с Иудеей и вмешался в ее пользу.
Важным достижением внешней политики Иоханана Гиркана было установление и поддержание дружественных отношений, не менее близких, чем с Римом, с царским двором в Александрии. Укреплению этой связи между Птолемеевским Египтом и Хасмонейской Иудеей содействовали в немалой степени евреи Египта, пользовавшиеся большим влиянием при александрийском царском дворе. Союз с Римом способствовал также развитию других {143} международных Связей. Иоханан Гиркан шел по стопам своих предшественников и так же как Ионатан и Шим’он, которые поддерживали дружбу со Спартой, он укреплял дружественные связи с Пергамом и Афинами и, вероятно, с другими греческими городами.
После короткой, но весьма ожесточенной борьбы между сыновьями Гиркана, его преемником стал Александр Яннай (103-76 гг. до н.э.). Годы его правления прошли под знаком войн и завоеваний, еще более расширивших границы Хасмонейского государства, присоединив к нему южную часть прибрежной полосы.
Завоевания Янная были в значительной мере следствием беспрерывной междоусобной войны между претендентами на престол Сирии в Селевкидском царстве. Большие портовые города, как Яффа, Ашкелон и Газа, поддерживали ту или иную сторону в этом конфликте. Эти города пользовались независимостью, отличались высоким экономическим и культурным уровнем и представляли собой незаурядный фактор на политической арене Ближнего Востока. Газа, в порту которой концентрировался экспорт южно-аравийских и индийских товаров, поддерживала тесные политические и экономические связи с соперником Иудеи, Набатейским царством.
Птолемеи стремились сосредоточить международную торговлю этого района в подвластных им портах Красного моря. Противоречивость интересов создала напряженные отношения между Египтом и набатейцами. Под влиянием своих набатейских союзников некогда верная Египту Газа отошла от него. Таким образом политические устремления набатейцев привели к общности интересов Янная и Птолемеевских правителей.
В истории правления Янная можно различить три главные фазы. Первая фаза – от начала его царства до 90 г. до н. э., когда он полностью овладел морским побережьем Палестины от Кармеля до египетской границы, за исключением Ашкелона (важнейшим портом прибрежной полосы была Газа). В этот же период была в Заиорданье завоевана Гадара. Во второй фазе произошло открытое столкновение между домом. Хасмонеев и широкими {144} народными кругами. В восьмидесятых годах I в. до н. э. это столкновение нанесло урон авторитету Янная и вне пределов страны. Третья фаза – последние пять лет его правления – характеризуется новым подъемом: территория Хасмонейского государства достигла небывалых размеров. Яннай преодолел внутригосударственный кризис осилил набатейцев, продолжал продвигаться в пределы богатых городов Декаполя в Заиорданье и вторгся в Голан.
Достижения последних лет Янная были не только результатом слабости эллинистических царей этого района, но и явного военного превосходства Янная над набатейским царем. Всего лишь несколько лет тому назад Яннаю приходилось обороняться от набатейских войск, вторгшихся во внутренние районы Иудеи. Теперь же набатейцы проявили полное бессилие и были вынуждены оставить даже те области, которые имели для них огромное значение. Превосходство евреев продолжалось и по смерти Янная. Только междоусобная война, разразившаяся после смерти его жены Саломеи-Александры, дала возможность набатейцам достичь некоторых успехов и укрепиться за счет Хасмонейского государства.
Во внешней политике Иудеи не произошло существенных изменений и в царствование Саломеи-Александры (76-67 гг.). Хотя темп завоеваний значительно замедлился, Саломея-Александра продолжала заботиться о содержании сильной армии. Она не только удвоила военные кадры, состоявшие из евреев, но и набрала большую наемную армию. Особое внимание было уделено главным крепостям государства. Младший сын Саломеи-Александры Аристобул сделал отважную попытку внезапной атакой занять Дамаск, но потерпел неудачу.
Появление римлян в Сирии и присоединение этой страны к Римской республике коренным образом изменил политическую обстановку во всем районе. Решение римлян аннексировать Сирию неминуемо должно было повлечь за собой их вмешательство в дела Иудеи. Междоусобная война, вспыхнувшая в Иудее после смерти Саломеи-Александры, лишь ускорила это вмешательство, а {145} борьба сторонников ее сына Аристобула с римлянами не могла изменить ход событий.
В 63 г. до н.э. войска римского полководца Помпея начали наступление на Иерусалим. Приверженцы Гиркана, старшего сына Саломеи-Александры, открыли перед римлянами ворота города. Только на Храмовой горе римляне наткнулись на ожесточенное сопротивление, но и она пала после трехмесячной осады, в которой были убиты тысячи защитников. С завоеванием Иерусалима завершился период независимости Хасмонейского государства, который продолжался около 80 лет и привел к политическому объединению Палестины под властью евреев.
Завоевания Хасмонеев по существу свели на нет большую часть достижений территориальной экспансии эллинизма и положили конец первенству греческих городов и смешанных греко-семитских элементов во внутренних районах Палестины. Более того: в результате завоеваний хасмонейских правителей большинство семитского населения Палестины, как, например, идумеи и итуреи, стало интегральной частью еврейского народа, и рассеянные по всей стране «острова» еврейского населения вошли в состав единого Иудейского государства. Название «Иудея», в прошлом обозначавшее лишь часть страны, стало наименованием всей Палестины.
Все семитское население государства исповедовало иудаизм, а идумеи и некоторые другие жители страны семитского происхождения стали верными сынами еврейского народа. Религиозно-этническое единство неэллинизированного населения Палестины стало фактором, которого не смогла изменить в будущем и римская политика.
В основу конституционного развития государственного строя Хасмонейской Иудеи легло постановление «Великого собора» от 140 г. Это постановление санкционировало право рода Хасмонеев возглавлять новое еврейское государство. Возведение Шим’она в потомственный сан первосвященника представляло собой в некоторой степени продолжение традиции, создавшейся в эпоху персидской гегемонии.
Со времени возвращения из вавилонского пленения первосвященник был главой еврейского {146} населения Иудеи и ее официальным представителем. Первый хасмонейские правители носили также звание этнарха, символизировавшее во внешних сношениях их суверенность. Этим званием был облечен Шим’он, а после него оно перешло к Иоханану Гиркану. Решительная перемена произошла в годы правления Иуды Аристобула (104-103 гг.). Он был первым из Хасмонеев, провозгласившим себя царем. Этот шаг был предпринят в первую очередь для того, чтобы поднять престиж дома Хасмонеев и вне пределов Иудеи. В первые годы после провозглашения царства хасмонейские правители, по-видимому, старались не подчеркивать свое новое звание перед их подданными-евреями, для которых они оставались, прежде всего, первосвященниками, так как по вековой традиции еврейский царь должен быть потомком «дома Давидова». Только Александр Яннай в определенный период своего царствования решил не считаться больше с оппозиционными настроениями тех кругов, которые в венчании Хасмонеев на царство усматривали шаг, противоречащий традиционному еврейскому государственному укладу.
Среди еврейских монет того периода имеются некоторые с надписью «Царь Ионатан» – еврейское имя Александра. Но и он должен был в конце концов уступить настоянию народа и стал чеканить монеты с прежней еврейской надписью «Первосвященник Ионатан». Характерной для создавшегося в Иудее положения была чеканка монет, введенная Маттатием Антигоном, последним правителем Хасмонейской династии. По-гречески он неизменно отмечал свое царское звание, а по-еврейски – только свой первосвященнический сан.
С превращением Хасмонейского государства в монархию, традиционное еврейское учреждение «герусия» тоже стало все более и более уподобляться обычным государственным советам эллинистических правителей. Этот процесс отображен и в новом названии верховного национального учреждения: «синедрион» (точно такое же название носили советы эллинистических царей). Однако синедрион в значительной мере сохранил традиционные черты, свойственные прежней герусии.
{147} Укрепляя свою личную власть, правители из дома Хасмонеев – за исключением Александра Янная в определенный период его жизни – все же глубоко отличались от абсолютных монархов, отстранявших народ от всякого участия в управлении страной. Напротив, хасмонейские цари – от Аристобула I и до Маттатии Антигона – подчеркивали, по крайней мере во внутренних отношениях, роль народа, как носителя верховной власти наряду с особой царя.
В целях обороны страны и расширения границ хасмонейские правители должны были содержать сильную армию, способную меряться силами с государствами, окружавшими Иудею и соперничавшими с нею. Наряду с заботой о боеспособности армии Хасмонеи уделяли внимание сооружению городских укреплений и постройке мощных крепостей. Сам Иерусалим был хорошо укрепленным городом и несколько раз устоял в тяжелой осаде. В центре его Храмовая гора представляла собой почти неприступный район. Некоторые из построенных Хасмонеями крепостей сыграли впоследствии важную роль в военной истории эпохи Второго храма.
С течением времени Хасмонейская монархия своими распорядками, церемониалом и атмосферой, царившей в высших кругах, стала все более походить на восточные эллинистические государства с их пышным царским двором, где правитель был постоянно окружен телохранителями, защищавшими его от возможных покушений, но в то же время препятствовавшими непосредственной близости между царем и его подданными. В интригах, характерных для царских дворов, не было недостатка и в Иерусалиме, а вопрос о престолонаследии не раз выливался в ожесточенную борьбу между соперниками.
Характерным в этом отношении было положение, создавшееся после смерти Иоханана Гиркана. Этот правитель завещал своей жене целый ряд прерогатив власти, но его сын и престолонаследник Иуда Аристобул расстроил планы отца и подверг свою мать и братьев аресту. Процесс внешней эллинизации выразился, между прочим, и в заимствовании хасмонейскими царями греческих имен.
{148} Начиная с Иуды Аристобула I, Хасмонеи стали к своим еврейским именам прибавлять греческие имена. По этому пути пошло и большинство видных личностей, занимавших важные посты в администрации, армии и дипломатии, которых мы знаем почти только по их греческим именам. Аристобул I счел нужным подчеркнуть свое положительное отношение к эллинизму тем, что присвоил себе наименование «филэллина» – друга греков. Но это не могло сгладить глубокое расхождение во взглядах, существовавшее между греческим миром и Хасмонейским царством. Несмотря на все перемены, происшедшие в еврейском государстве, его правители не могли отступиться от традиционных национальных заветов, т. к. большинство слоев населения настаивало на их сохранении. В этом заключалась причина постоянной напряженности, сопровождавшей внутреннее развитие Хасмонейского государства.
Дом Хасмонеев приобрел свое значение во времена религиозно-национального подъема. Но еще с самого начала национально-освободительное движение, возглавляемое Хасмонеями, таило в себе семена разлада. Среди сторонников Хасмонеев имелись разнообразные группы, резко отличавшиеся друг от друга своими взглядами и стремлениями, начиная от крайних «хасидеев» и мечтателей, ожидавших «царствия божия», и кончая умеренными приверженцами эллинизации из среды примкнувшей к Хасмонеям священнической аристократии. Все они не всегда, конечно, могли найти общий язык. Со временем сформировались два основных течения, наложивших свой отпечаток на все области внутреннего развития Палестины в период Второго храма: фарисеев и саддукеев.
В религиозном отношении фарисеи являлись продолжателями идей хасидеев. С социальной точки зрения они были выразителями стремлений широких народных кругов и пользовались значительным влиянием у большинства нации, видевшего в них своих учителей и руководителей. Во главе фарисеев стояли выдающиеся знатоки Торы. Они провозгласили авторитет т. н. «Устного учения», т.е. толкования писанных законов, содержащихся {149} в Торе, и прилагали все усилия к тому, чтобы ее изучение стало достоянием масс и чтобы ее заветы определяли весь уклад жизни еврейского народа.
Саддукеи представляли, главным образом, высшие слои еврейского общества – аристократию и финансовую знать. Их руководство находилось сначала в руках семейств, приближенных к первосвященникам еще в дохасмонейский период. Они противились тому, чтобы устное учение было признано основой законодательства наряду с Торой. Хотя саддукеи были в меньшинстве, они все же – благодаря их общественному положению и богатству – являлись одним из главных факторов в жизни еврейской Палестины.
Культурно-религиозная деятельность эпохи Хасмонеев была весьма многосторонней, и было бы ошибочно предполагать, что в борьбе между фарисеями и саддукеями отражаются все течения и направления, которые определяли бурную общественную жизнь того времени. Достаточно упомянуть, например, ессеев.
Строгая организация этой секты, ее идеал социального равенства, строго религиозный уклад жизни, вера в свою миссию и в то, что они удостоены пророческого дара – все это обеспечило ессеям почетное и влиятельное положение в еврейском обществе. Однако борьба за влияние на национально-культурный облик государства и народа велась главным образом между фарисеями и саддукеями. Первые Хасмонеи были вождями и выразителем чаяний кругов, находившихся под влиянием фарисеев. Вплоть до времен Иоханана Гиркана концепция фарисеев определяла правовые нормы и административные распорядки в государстве. При Иоханане Гиркане впервые обнаружился назревавший разрыв между хасмонейским режимом и фарисеями. Разрыв этот значительно углубился при его сыновьях. Целый ряд факторов должен был естественным образом привести к конфликту между домом Хасмонеев и фарисеями. Светская атмосфера, царившая при Хасмонейском дворе, эллинизация придворного этикета, отразившаяся на образе жизни высших слоев страны, некоторые проявления деспотизма со стороны таких правителей, как {150} Александр Яннай, – все это не соответствовало принятым среди фарисеев понятиям о благочестии и праведной жизни.
Широкие круги относились отрицательно к самому факту превращения Иудеи в монархию, находя это совершенно несовместимым с законным и традиционным строем национальной жизни, признававшим только первосвященников вождями еврейского народа. Упадок верховного национального совета, синедриона, ставшего царским советом, члены которого фактически назначались царем по личному усмотрению, служил наглядным доказательством произвола монархического абсолютизма, приведшего также к тому, что цари, вопреки традиции Хасмонеев, стали набирать армию из чужеземных наемников.
Несмотря на все это, престиж Хасмонеев в народе был настолько велик, что вожди фарисеев готовы были пойти на компромисс при условии, чтобы были упразднены наиболее резкие проявления абсолютизма и уклона от традиции. Во главе фарисеев, желавших путем взаимных уступок договориться с Хасмонейской династией, стоял Шим’он бен-Шетах, один из выдающихся законоучителей той эпохи. В период правления Саломеи-Александры, жены и преемницы Янная, он на некоторое время добился своей цели. Государственное законодательство вновь стало базироваться на учении фарисеев, как это было до разрыва между Иохананом Гирканом и фарисеями.
В эпоху Хасмонеев значительно поднялось экономическое благосостояние Палестины, которое испокон веков зависело главным образом от сельского хозяйства. Одним из важнейших достижений хасмонейской политики было присоединение к Иудее больших земледельческих районов, в которых осела масса еврейских крестьян. Наряду с обычной сельскохозяйственной продукцией, особенное значение имели бальзамные рощи в Иерихонской долине, являвшиеся для Хасмонеев источником крупных доходов. Рыболовство также занимало видное место в экономике Иудеи. Особенно прославился своими заготовленными впрок рыбами город Тарихея на западном берегу Киннерета – Тивериадского озера.
{151} Расцвет сельского хозяйства в мирные годы правления царицы Саломеи-Александры глубоко запечатлелся в народной памяти. Он резко выделялся на фоне многочисленных сведений о засушливых годах и большом ущербе, нанесенном хозяйству разрушительными войнами, которые велись на территории Иудеи при Александре Яннае и в первые годы римского владычества. Во время этих войн погибло множество народа; селения превращались в руины, и тысячи беженцев покинули страну.
Наряду с земледелием развивались ремесла и процветала торговля. Иерусалим стал крупным центром художественных ремесел. Важную роль в стране играла международная транзитная торговля. Овладение Хасмонеями большей частью приморского района Палестины увеличило значение Иудеи в этой торговле и привело к обогащению некоторых кругов населения, занимавшихся ею в портовых городах.
С превращением дома Хасмонеев в монархическую династию произошли значительные изменения в структуре иудейского общества. В отличие от демократичности предыдущего периода, когда даже наиболее почитаемые роды, как дом первосвященников или Тобиадов, считались лишь «первыми среди равных», теперь дом Хасмонеев затмил все остальные роды. Хасмонеи и их приближенные занимали наиболее ответственные военные и административные посты. Семейства, игравшие важную роль в период восстания, в значительной степени продолжали сохранять свое положение и в Хасмонейском государстве. Известны яркие примеры преемственности в общественной структуре, сложившейся во время восстания и в последующие годы. Другим характерным явлением было выдвижение на общественной арене отдельных лиц и семейств из пограничных районов – Галилеи и Идумеи.
Тесный контакт между Хасмонеями и одним из идумейских знатных семейств привел к тому, что член этого семейства Антип был назначен правителем Идумеи. Сын его Антипатр добился огромного влияния при дворе, а его внук Ирод положил конец дому Хасмонеев и основал новую династию.
{152} По мере того как углублялся разрыв между царствующим домом, его придворными и аристократией и между народными массами, все больше и больше влияния и авторитет приобрели законоучители. Они принадлежали к самым разнообразным слоям общества, и таким образом знание Торы перестало быть исключительным достоянием священнослужителей. Выдающиеся ученые были руководителями партии фарисеев и постепенно становились признанными духовными вождями масс, наложившими неизгладимый отпечаток на религиозную, культурную и общественную жизнь народа и его историю.
Хасмонейский период был периодом наивысшего подъема в эпоху Второго Храма не только в общественно-политическом отношении и в экономическом развитии, но и во всех других областях жизни еврейского народа. Разностороннее духовное творчество и национальные достижения этого периода имели огромное влияние на дальнейшее развитие еврейской истории.
ГЛАВА ПЯТАЯ. ГОСУДАРСТВЕННЫЙ И ОБЩЕСТВЕННЫЙ СТРОЙ В ИУДЕЕ В КОНЦЕ ЭПОХИ ВТОРОГО ХРАМА
Завоевание Иудеи Помпеем повлекло за собой большие политические перемены. Сирия была окончательно превращена в римскую провинцию. Хасмонейскому государству Помпеи предоставил некоторую автономию, урезав, однако, его территорию и отчасти подчинив его верховной власти римских наместников в Сирии. Автономное Иудейское государство лишилось всех областей, завоеванных Александром Яннаем, и даже некоторой части земель, присоединенных Шим’оном Хасмонеем и Иохананом Гирканом. Отторгнутые от Иудеи земли включали {153} всю прибрежную полосу от Кармела до Рафиаха, часть Идумеи (Мареша) и важнейшие районы Самарии. Таким образом, еврейское население Западной Палестины было разъединено, и была прервана непосредственная связь между Иерусалимом и Галилеей. Помпей и его преемники стремились восстановить влияние городского греческого элемента в стране и ослабить еврейское население, столь окрепшее в эпоху царствования Хасмонеев.
Правителем Иудеи был назначен Гиркан II, старший сын Александра Янная; он был лишен царского титула и пользовался лишь званием «этнарха», но сохранил за собой сан первосвященника. На Иудею была вновь наложена постоянная дань. Под влиянием своего советника идумеянина Антипатра Гиркан всю свою жизнь оставался лояльным к римским властям. Как в прошлом – испокон веков – так и теперь евреи не желали примириться с таким положением. Об этом свидетельствуют частые вспышки восстаний против новой власти и ее представителей, начавшиеся в первые же годы римского владычества. Большинство этих восстаний возглавлялось сторонниками Аристобула, младшего брата Гиркана.
Наиболее эффективная попытка восстановления независимости Иудеи была предпринята Маттатией-Антигоном, сыном Аристобула, в связи с вторжением парфян в 40 г. до н. э. Парфянская армия помогла Антигону овладеть Иерусалимом, и тотчас же выяснилось, что подавляющее большинство еврейского народа сохранило верность дому Хасмонеев и сочувствует Антигону. Гиркан II был взят парфянами в плен, а Ирод, сын Антипатра, бежал в Рим. В Риме он был радушно встречен двумя триумвирами, Антонием и Октавианом, господствовавшими там в эти годы. Они постановили передать власть Ироду и объявили его царем Иудеи. С помощью римлян ему удалось одолеть Антигона и его сторонников, и в 37 г. до н. э., после почти пятимесячной осады, Иерусалим пал и перешел в руки Ирода и римлян. В подвластную Ироду территорию римляне включили почти все области Палестины, принадлежавшие Хасмонейскому государству.
Царство Ирода было продуктом римской политики на {154} Востоке; его характер и границы сложились соответственно соображениям и интересам Рима. Римские легионы проложили дорогу к победе Ирода над его иудейскими противниками и они же охраняли его власть при вспышках гнева народных масс. Евреи все еще составляли подавляющее большинство населения страны, и царь Иудеи, естественно, должен был исповедовать иудаизм. С другой стороны, для того, чтобы включить в пределы царства Ирода и иноверческое население, в том числе и жителей эллинистических городов, восстановленных во времена Помпея и его преемников, было желательно – с римской точки зрения – лишить Иудейское царство еврейского национального облика, столь характерного для государственного строя Хасмонеев, в котором правитель совмещал в себе функции царя и первосвященника. Ирод выполнял все требования римской политики. Как военачальник и правитель – он всю свою жизнь шел рука об руку с представителями Рима на Востоке и постоянно доказывал свою готовность неумолимо подавлять мятежные брожения евреев. Однако римляне были заинтересованы в том, чтобы Ирод носил титул еврейского царя. Поддержка, оказываемая еврейскому царю, была проявлением доброжелательства также и по отношению к еврейским массам в странах диаспоры; они были особенно многочисленны в восточных провинциях империи, и их лояльность считалась важным фактором в процессе консолидации римской власти.
Во внешней политике свобода действий Ирода была ограничена интересами Рима, но внутри своего царства власть его была беспредельна. Лишь одно соображение обуздывало его произвол : опасение, чтобы народные массы не впали в отчаяние и не взбунтовались. Восстание могло расшатать тот фундамент, на котором римляне основывали его царство. И действительно, в общем Ироду удалось сохранить порядок и безопасность во всей подвластной ему стране, и при его жизни народное недовольство не вылилось в серьезное восстание. Держа народ в ежовых рукавицах, путем некоторых уступок в критические моменты, посредством полицейского надзора и {155} при содействии некоторых общественных элементов, интересы которых совпадали с его собственными, он сумел удержать власть в течение десятков лет, до самой своей смерти.
С завоеванием Иерусалима римлянами в 37 г. до н. э. наступил конец последним остаткам древних форм еврейского государственного строя. Центр тяжести органов власти переместился в личный совет Ирода, обсуждавший все важнейшие дела страны. Между этим советом и предшествовавшим ему иудейским Синедрионом не было никакой преемственной связи, ни в отношении традиции, ни в отношении состава его членов. Другим центральным еврейским учреждением, авторитет которого значительно понизился во время Ирода, было первосвященничество. Так как он сам не принадлежал к священническому роду и никоим образом не мог быть облечен саном первосвященника, он был вынужден передать эту функцию другим. Он старался назначать на этот пост людей, которых ничто не связывало с хасмонейским прошлым.
В области администрации Ирод сохранил распорядки, сложившиеся в эллинистическую и хасмонейскую эпохи. Деревни были самыми мелкими административными единицами. Они были объединены в топархии, которые, в свою очередь, входили в состав более обширных территориальных единиц, как Идумея, Иудея, Самария, Галилея и Перея. Правителями всех этих областей назначались лица, преданные Ироду и пользовавшиеся его особым доверием; в большинстве своем они были либо родственниками царя, либо породнившимися с ним посредством браков. Вся территория царства Ирода была по существу включена в эту административную систему. Ни Иерусалим и ни греческие города не составляли исключения. Газа была присоединена к Идумее, а Цезарея – к Самарии. Эти большие города служили административными центрами, и в них обычно стояли римские гарнизоны; они также не были освобождены от уплаты дани.
В распоряжении Ирода было его собственное войско. Войско это состояло главным образом из иностранных {156} наемников, среди которых выделялись галлы и фракийцы. Однако постепенно, в целях обороны страны, привлекались к военной службе и жители больших греческих городов, основанных самим Иродом, как Себасте (Самария) и Цезарея. Наряду с этими горожанами Ирод располагал и нееврейскими колонистами, жителями военных поселений. Они, как это было принято в эллинистическом мире, служили постоянным военным резервом для защиты царской власти.
Однако в царской армии служило и немало евреев. Относясь с недоверием к большей части еврейского народа, Ирод мобилизовал только тех, кто, по его мнению, был верен ему.
Таковыми он считал идумеев, близких ему по происхождению. Поэтому число их в рядах армии было относительно очень велико. Три тысячи идумеев были поселены и в Трахоне, на северо-востоке от Иордана, чтобы защищать эту область. Другим иудейским элементом, пользовавшимся доверием Ирода, были выходцы из Вавилона. Ирод предоставил им земли для поселения, и с течением времени они составили ядро оборонных сил таких областей Заиорданья, как Трахон, Башан и Голан.
Царство Ирода было отягощено непомерными расходами. Армия и административный аппарат, великолепные здания и новые города, царский двор и расточительность Ирода за границей – все это требовало больших средств. Частично эти расходы покрывались поступлениями от высоких налогов и сборов. Кроме прямых налогов, тяжело обременявших, в первую очередь, земледельцев, были многочисленные косвенные налоги и пошлины. Постоянным источником дохода царской казны служили также обширные поместья, принадлежавшие лично Ироду. В большинстве своем это было имущество дома Хасмонеев, перешедшее в исключительное владение Ирода. Некоторые из этих земель, как, например, западная часть Изреэльской долины, сдавались в аренду и служили постоянным источником дохода царской казны.
Наиболее ярким выражением стремления Ирода к внешнему блеску было великолепие его двора в стиле {157} эллинистических царских дворов на Востоке. Многие из его придворных и министров были греками по происхождению, в том числе царский казначей Птолемей. В окружении Ирода находилось несколько светил греческой литературы, среди которых особенно выделялся знаменитый историк Николай Дамасский. Слава царя и его международные связи привлекали к его двору посетителей из всего греческого мира; некоторые из них даже выполняли важные государственные задания.
Как во всех восточных монархиях того времени, при дворе Ирода господствовала атмосфера беспрерывных интриг и конфликтов. Сыновья царя от его многочисленных жен соперничали друг с другом, в борьбе за наследование престола. Особенно острая борьба велась между сыновьями Ирода от Мариаммы Хасмонейской, Александром и Аристобулом, и Антипатром, его сыном от первой жены. В результате все трое были обвинены в заговоре против царя и казнены по приказу Ирода. Антипатр был казнен всего за несколько дней до смерти отца. Все это набросило зловещую тень на личность Ирода, нанесло ущерб его престижу за пределами государства и превратило его имя в символ жестокости и насилия.
Ирод, больше всех других царей эпохи Второго храма, уделял внимание строительству новых городов и сооружению великолепных зданий. Его самым большим достижением в этой области было основание городов Цезарей и Себасте. В Цезарее Ирод создал самый крупный порт страны; в Себасте он поселил многих солдат, освобожденных за выслугой лет. Огромный размах строительства Ирода превратил Иерусалим в одну из самых блестящих столиц на всем Ближнем Востоке.
Вражда между широкими кругами народа и Иродом началась еще до его вступления на престол и не прекращалась вплоть до его смерти. В глазах народа Ирод был тираном. Несмотря на то, что он защищал евреев диаспоры, обновил храм, оказывал помощь нуждающимся в неурожайные годы, созывал народные собрания, на которых разъяснял свою политику и отмечал свои {158} достижения, – это не могло затушевать глубоко укоренившейся вражды между Иродом и еврейской нацией. Истребление уцелевших членов семьи Хасмонеев обнаружило его непримиримую ненависть к предшествовавшей ему династии.
Хотя Ирод в общем сохранил верность еврейской религии, на деле его поведение задевало религиозные чувства народных масс. Чуждая народу дворцовая атмосфера еще больше усилила расхождение между царем и нацией, а засилье иностранцев, в большинстве своем греческого происхождения, в государственной администрации и основание городов с явно выраженным эллинистическим характером, которые должны были служить оплотом римлян против евреев, доказывали, какой реальный политический вред для народа крылся в режиме Ирода.
Полная солидарность Ирода с идеологическими тенденциями римского принципата, включая и культ обожествления Августа, превозношение грубой физической силы и внешнего великолепия, пренебрежение моральными принципами и даже человеческой жизнью ради достижения эгоистических целей – все это углубляло пропасть между царской властью и широкими слоями населения. Ирод мог править Иудеей только посредством жестоких притеснений, при помощи армии и ряда крепостей, окружавших со всех сторон населенные иудеями области, путем отмены права собраний и свободных объединений, применяя систему бдительного полицейского надзора.
С общественной точки зрения царствование Ирода представляет собой переломный период, уступающий по своей значительности лишь тому, что наступил в результате репрессий Антиоха и восстания Хасмонеев. Как тогда, так и теперь пошатнулись основы старого общественного порядка. Часть высших сословий Хасмонейской эпохи была физически уничтожена, часть их пришла в упадок, и почти все они лишились своего влияния. Однако несмотря на радикальные перемены существовала и заметная преемственная связь между общественным строем эпохи дома Хасмонеев и строем, создавшимся в период царствования Ирода.
{159} Особенное значение имела явно поощряемая Иродом тенденция к полной ассимиляции евреев, выходцев из эллинистической и вавилонской диаспоры, с коренным еврейским населением Иудеи. В среде знатных семейств эллинистической диаспоры, в особенности в больших центрах, как Александрия, нередко господствовали воззрения и настроения, совпадавшие со взглядами Ирода. Рим служил им путеводной звездой в политической ориентации и сотрудничество с ним было твердой основой для обеспечения их экономического и общественного положения.
С рядом таких семей Ирод завязал тесные сношения. Часть их переселилась в Иудею, и из их среды Ирод часто назначал первосвященников. Кроме евреев из эллинистической диаспоры, Ирод охотно приближал к себе и евреев, иммигрировавших из Вавилонии. Процесс проникновения вавилонских семейств в высшие сферы иерусалимского общества отражается и в истории дома Гиллеля.
Гиллель и его род выдвинулись и заняли руководящее место в жизни страны – в значительной степени благодаря общей политической линии царя, благосклонно относившегося к тому, чтобы знатные семьи, не связанные в прошлом с Хасмонеями, занимали ответственные посты. Это возвышение выходцев из Вавилонии как бы подчеркивало связь Ирода с лояльным ему еврейством Парфянской монархии.
После смерти Ирода (в 4 г. до н.э.) царство было разделено между его сыновьями. С устранением от власти его сына Архелая (в 6 г. н.э.) для большинства евреев страны началась эпоха непосредственного римского управления, продолжавшаяся до Великого восстания. После того как Август отстранил Архелая от исполнения обязанностей этнарха, историческая Иудея, Самария и Идумея были объединены в новую административную единицу – «Иудею». Правителями Иудеи назначались римские наместники в чине префекта или прокуратора. Однако Голан, Трахон, Галилея и Перея составляли по-прежнему части мелких зависимых государств, во главе которых стояли другие сыновья Ирода.
Римский наместник был прежде всего, {160} главнокомандующим расположенных в Иудее воинских частей. Военная мощь Римской империи базировалась на двух основных элементах: на легионах и на вспомогательных отрядах. Легионы формировались из римских граждан, вспомогательные отряды – за исключением командного состава – вербовались из людей, которые не были римскими гражданами при их вступлении в ряды армии, но становились ими по окончании срока службы. Расположенные в Иудее воинские части состояли только из вспомогательных отрядов.
Лишь Великое восстание («Иудейская война») и восстание Бар-Кохбы доказали римским властям всю опасность мятежных брожений в Иудее, и привели к логическому выводу, что и в Иудее следует держать легионы. Воины вспомогательных отрядов набирались преимущественно из жителей городов Себасте и Цезарей; их главной базой была резиденция римских наместников – Цезарея. Но и в Иерусалиме постоянно находилась когорта, главным заданием которой было соблюдение порядка в дни больших праздников. Пребывание римских войск приводило к бесчисленным столкновениям между евреями и властями.
Как и другие римские провинции, Иудея была обложена данью. Основой налоговой системы был ценз, т.е. периодическая перепись населения и оценка недвижимого имущества граждан для соответствующего разделения их на податные группы. Ценз базировался на подробных заявлениях о личном состоянии и об имуществе. Эти заявления проверялись время от времени контролерами римской администрации. Во времена наместников поземельные налоги составляли большую часть доходов казны. Взималась и подушная подать, а также подомовый налог, который должны были платить жители Иерусалима. Кроме налогов, население было обременено многими пошлинами.
Одной из характерных особенностей римского владычества в эпоху принципата было то, что надзор над деятельностью местных судебных органов по уголовным делам находился в руках наместника. Подчинение уголовного судопроизводства наместнику было официально {161} мотивировано заботой об общественной безопасности. На самом же деле римляне не были заинтересованы оставить в руках местных судов дела преступников, каравшихся иногда даже смертной казнью. И действительно, наместники часто применяли эту высшую меру наказания.
Римская власть оставила, однако, в руках местных учреждений широкие полномочия в области автономного самоуправления и использовала их для взимания прямых налогов и в целях надзора над населением. Высшим органом еврейского самоуправления был синедрион, – верховный суд в Иерусалиме. Компетенция верховного суда далеко выходила за узкие пределы Иудеи, и его постановления в области еврейской религии признавались римскими властями. В глазах евреев синедрион продолжал быть наиболее авторитетным органом народного руководства, но в действительности в конце эпохи Второго храма римские власти ограничивали его полномочия, опираясь на пример предшествовавших им иудейских властителей, в особенности из дома Ирода.
Самой сплоченной группой в составе Синедриона были представители священнического сословия. Наряду с ними в заседаниях Синедриона участвовали старейшины и «знатоки священного писания» (софрим). Эти ученые были в сущности представителями фарисеев, и их значение с течением времени все более и более возрастало. благодаря их популярности в народных массах. Когда первосвященник принимал участие в заседании синедриона, он вел это заседание. Наряду с первосвященником со временем образовалось параллельное руководство фарисеев, возглавлявшееся потомками выдающегося ученого Гиллеля, – Гамлиэлем старшим и его сыном Шим’оном, носившими почетное звание «раббана».
Круг деятельности синедриона заключал в себе также функции городского совета Иерусалима. В конце эпохи Второго храма Иерусалим не был «полисом», т. е. самоуправляющимся городом. В нем не было культурных учреждений по образу греческих городов в его городском уставе не были предусмотрены регулярные народные собрания в установленные сроки и в заранее {162} определенных, местах. Все же и некоторые иерусалимские учреждения носили греческие названия, общепринятые на римско-эллинистическом Востоке.
Однако Тиверия, несмотря на то, что ее еврейское население составляло абсолютное большинство, была организована с самого начала по образцу греческого полиса. В Тиверии был городской совет («буле» – по-гречески), который избирался народным собранием. Во главе городских властей в Тиверии стоял архонт. Интересно отметить, что народные собрания состоялись в синагоге.
В первый период непосредственного римского управления, за исключением наместничества Понтия Пилата (26-36 гг. н. э.), еще не чувствовалось обострение отношений между верховной римской властью и евреями.
Ненависть широких народных кругов к режиму Ирода и Архелая была так сильна, что вначале они даже были готовы примириться с той формой правления, которая была введена римлянами в провинциях. С другой стороны, в высших сословиях, в окружении первосвященника и в некогда близких к Ироду аристократических сферах были группы, готовые охотно сотрудничать с римскими наместниками, так же как до того они сотрудничали с Иродом и его сыновьями.
Но уже тогда начала формироваться идеология революционных групп, рассматривавших всякую – какую бы то ни было – чужую власть как зло, с которым необходимо бороться всеми возможными средствами. По их понятиям, евреям вообще запрещено подчиняться смертному царю, так как их повелитель только сам Бог. Однако когда улеглись первые волнения, вызванные введением римского ценза, между населением и властями, по-видимому, не было никаких кровопролитных столкновений вплоть до назначения Понтия Пилата наместником.
С появлением Пилата, по сохранившимся сведениям, все более усиливается в народе недовольство римской властью, все чаще происходят беспорядки и возникают различные мессианские движения, носящие, несмотря на свое разнообразие, явно антиримский характер.
В первые годы своего владычества римляне {163} неоднократно пытались найти соответствующий подход к своеобразной проблеме управления иудейской страной. Власти считались с еврейской религией и с общепринятыми среди евреев традициями.
В Иерусалиме, например, в согласии с еврейской традицией, было запрещено выставлять статуи и портреты. Несмотря на все эти попытки, властям не всегда удавалось прийти к взаимопониманию с населением. Расхождению способствовал ряд объективных причин. Пребывание в Иерусалиме римского гарнизона, само по себе, приводило по временам к распрям и столкновениям. Предоставленные наместникам прерогативы назначать первосвященника, хранить у себя его облачение и, таким образом, иметь надзор над храмовым культом, также раздражали народные еврейские массы. Обременительные налоги, жестокость наместников, вроде Пилата, считавшегося с иудеями намного меньше, чем его предшественники, и полная отчужденность между представителями власти и подвластным населением – все это способствовало усилению вражды между евреями и римской администрацией. С другой стороны, круги, убежденные в военном могуществе Рима, старались сгладить противоречия, исходя из вполне обоснованного опасения, что открытое столкновение с Римской империей повлечет за собой катастрофу для храма, для Иерусалима и для всей нации. Среди них были люди, преследовавшие при этом свои личные интересы, хотя многие действовали из честных побуждений, искренне заботясь о будущем народа. Но даже эти элементы готовы были следовать примеру Хасмонеев, когда политика Рима угрожала самому существованию еврейской религии, как во времена императора Гая Калигулы, замышлявшего воздвигнуть свою статую в Иерусалимском храме.
Период римского наместничества был на короткое время прекращен царствованием Агриппы I, внука Ирода и Мариаммы Хасмонейской. Три года Агриппа был царем всей Палестины. Он воспитывался в Риме, вращался в высшем римском обществе и пользовался в нем таким влиянием, какого не имел ни один еврей до него. Даже дед его Ирод был в глазах римской аристократии {164} посторонним человеком, ценимым только за его способности и услуги римской империи.
Агриппа же считался в высших римских сферах совершенно своим человеком. Но именно тот факт, что он досконально знал римское общество и римскую политику со всеми ее слабостями, с деспотизмом цезарей и прихотями их родни и фаворитов, объясняет, быть может, его отмежевание от полной солидарности с Римом. Из всех видных представителей дома Ирода он был самым выдающимся иудейским политиком своей эпохи и в своем управлении Иудеей он всецело руководился интересами своей нации. Он действовал в полном согласии и в тесном сотрудничестве с большинством евреев и с их признанными руководителями. Большая часть народа видела в нем скорее преемника Хасмонеев и истинного иудейского царя, чем наследника дома Ирода. Сравнительно продолжительный период правления наместников, суровые репрессии Пилата и террор времен Калигулы открыли современникам глаза на преимущество иудейского правителя, даже не вполне независимого. Агриппа, в свою очередь, делал все возможное, чтобы быть в еврейских областях своей монархии подлинным еврейским царем, и всеми средствами старался расположить к себе своих единоверцев. Были, правда, и крайние круги, недовольные Агриппой и его поведением, но он не принимал против них враждебных мер, стремясь умиротворить их и достигнуть соглашения с ними.
После смерти Агриппы непосредственное римское управление Иудеей было возобновлено. За двадцать два года, предшествовавшие Великому восстанию, отношения между римскими властями и евреями все более и более обострились. Борцы за освобождение продолжали развивать свою деятельность в деревнях и в провинциальных городах Иудея. В самом Иерусалиме общественный порядок был совершенно расшатан. Главы священнической олигархии и других кругов, претендовавших на власть, организовывали террористические банды, соперничавшие между собой за господство на улицах Иерусалима. Упорная социальная борьба велась между первосвященническими верхами и низшим духовенством. В {165} результате, в последние годы перед восстанием, римская администрация в Иудее совершенно утратила контроль над страной, а официальные органы иудейского автономного самоуправления также не были в состоянии сохранить свой былой престиж. Почти полная анархия царила как на улицах Иерусалима, так и в сельских областях Иудеи.
На исходе эпохи Второго храма евреи все еще составляли подавляющее большинство населения Палестины. Они были сосредоточены главным образом в Иудее, Галилее и Перее, что на восточном берегу Иордана. Лишь в одной области страны – во внутреннем районе Самарин – почти не было евреев, и самаритяне вклинились между двумя центрами еврейского населения – Иудеей и Галилеей.
Преобладающая часть евреев проживала в деревнях, хотя значительное количество было сконцентрировано в городах – как чисто еврейских, так и с еврейским большинством: в Иерусалиме, Иерихоне, Циппори и Тиверии. Часть еврейских горожан находилась в эллинизированных городах – в Цезарее, Бет-Шеане и т. п., составляя там высокий процент населения. Отношения между горожанами и деревенскими жителями были временами весьма напряжены и нередко принимали характер открытой вражды, сопровождавшейся взаимными нападениями.
Экономическое развитие Палестины конца эпохи Второго храма было обусловлено целым рядом новых факторов. Сравнительно продолжительный мир, царивший во всей Римской империи в эпоху принципата, способствовал расцвету средиземноморского района в экономическом отношении и укреплению связей между его различными частями. В этом процессе Палестина была исключением, так как частые волнения и столкновения между римскими властями и евреями и между евреями и другими жителями страны нарушали нормальный ход жизни.
Подавляющее большинство еврейского населения Палестины продолжало заниматься различными отраслями сельского хозяйства. Судя по описанию историка-современника Иосифа Флавия, это была процветающая {166} земледельческая страна. В его изображении Галилея – край тучных земель, богатых пастбищ и тенистых рощ. Особое внимание историк уделяет плодородию Генисаретской долины, про которую… «можно сказать, что природа напрягла все свои силы для того, чтобы слить здесь воедино все борющиеся между собой виды». О Самарии Иосиф Флавий говорит, что она не отличается от Иудеи: в обеих странах множество гор и долин, обе пригодны для земледелия и дают обильный урожай; в них множество плодоносных деревьев, как диких, так и садовых; дожди щедро орошают землю, и несравненна сладость вод текущих здесь ручьев обширные пастбища – раздолье для скота, которому нет равного в других странах. Численность населения наглядно свидетельствует о достоинствах этих стран и их благодатных земель.
Сельское хозяйство Палестины базировалось на трех основных культурах: хлебных злаках, маслинах и винограде. В обычные годы снабжение страны своими собственными продуктами сельского хозяйства было не только вполне обеспечено, но часть их даже экспортировалась из Галилеи в Тир и Сидон; в засушливые же годы приходилось ввозить пшеницу из заграницы.
Картина, которую рисует Иосиф Флавий, создает впечатление, что он придает большее значение плодовым и фруктовым насаждениям, чем хлебопашеству, – как видно, сельскохозяйственные культуры этого рода считались более доходными, чем выращивание хлебных злаков. Среди насаждений первое место занимали маслины. Они произрастали почти во всех заселенных евреями районах: в Галилее, в Заиорданье и в Иудее. Оливковое масло служило предметом вывоза уже в эллинистическую эпоху. В самой Иудее было множество оливковых рощ, но исключительно богата маслинами была Галилея. Заиорданье также изобиловало маслинами, причем особой известностью пользовалось оливковое масло Регева. Наряду с маслинами разводились главным образом фиги, финики и виноград. Фиги были одним из основных продуктов питания. В эту эпоху большим спросом пользовались и местные финики, в особенности иерихонские, {167} прославившиеся во всем мире. Особое место занимали бальзамные рощи и родственные бальзаму растения, соку которых приписывались целебные свойства.
Часть земли по-прежнему находилась в руках крестьян, интенсивно обрабатывавших ее при помощи своих семейств. Но имеются также сведения о концентрации земель в руках властей или крупных помещиков. Бальзамные рощи находились в исключительном владении властей. Помещики сдавали земли в аренду издольщикам. Наряду с земледелием видное место в хозяйственной жизни страны занимали скотоводство и рыболовство. На Генисаретском (Тивериадском) озере еврейские рыбаки организовались в артели.
По своему значению в экономической жизни страны за сельским хозяйством следовали ремесла. Престиж ремесленных мастеров значительно возрос в еврейском обществе. В конце эпохи Второго храма даже крупные ученые нередко занимались ремеслами. Ремесла стали отличительной чертой иерусалимской жизни. Среди ремесленников были такие мастера, как серебряники, золотари и специалисты по изготовлению ароматических веществ; многие добывали себе средства к существованию, занимаясь ткачеством, кузнечным делом или гончарством. В Иерусалиме было много рабочих и в связи с оживленным и крупным строительством, развивавшимся в столице со времен Ирода. Часть их была занята при реконструкции храмового здания, начавшейся в царствование Ирода и закончившейся лишь за несколько лет до разрушения храма. По завершении этой перестройки восемнадцать тысяч человек стали безработными и должны были перейти на другие работы, как мощение городских улиц и т. п. Ремесленники имели свои цехи; их мастерские сосредоточивались – соответственно роду занятий – в особых кварталах Иерусалима.
В эту эпоху еврейские жители страны стали принимать более активное участие в торговле, как местной, так и международной. Иерусалим стал постепенно крупным торговым центром. В Талмуде упоминаются три иерусалимских богача, снабжавших город всем {168} необходимым во время осады. Среди богатеев выделялись члены дома Ирода и представители священнической олигархии. Оживленную торговлю вели и многочисленные евреи, поселившиеся в портовых городах. Состоятельные евреи, проживавшие в Цезарее – лучшем порту страны, – занимались наряду с внешней торговлей и откупом пошлин, как, например, их руководитель Иоханан Мохес («мохес» – откупщик налогов).
Параллельно этому шел процесс обнищания широких масс и целых сельских областей. Задолженность охватывала обширные круги, и низшие слои населения в крупных городах, в Иерусалиме и Тиверии, всегда были готовы примкнуть к мятежным движениям. Большие группы обездоленных людей слонялись по всей стране и не гнушались прибегать к насилию как для осуществления общественных целей, так и из желания добыть себе пропитание. Волнения политического и общественного характера стали обыденным явлением. Нередко сжигались целые деревни. Дороги, связывавшие Иерусалим с другими частями страны, кишели грабителями и разбойниками в засадах. Отсутствие безопасности сопровождалось экономическим гнетом, еще более ухудшавшим положение. Крестьяне были обременены непосильными налогами, а репрессии римской власти усугубляли нужду народных масс. Арендаторы-издольщики были обязаны сдавать значительную часть урожая владельцам поместий, и возможно, что в некоторых местах страны неисправные должники обращались в рабов. Многие из крестьян, как и часть городского рабочего населения, превратились в сезонных батраков.
Безземельные крестьяне, бездомные беженцы из разных мест, оказавшиеся без занятия рабочие – все они служили резервами для восстаний и брожений в разных частях страны.
С течением времени каждый из трех районов, в которых было сосредоточено большинство еврейского населения Палестины – Иудея, Галилея и Перея – обособился от других укладом жизни и обычаями населения. В Мишне эти три центра называются «тремя землями Израиля».
{169} Особенно заметным было различие между Иудеей и Галилеей.
Иудея играла первенствующую роль среди этих трех областей, главным образом благодаря Иерусалиму. Храм, с одной стороны, и духовные академии фарисеев, с другой, превратили Иерусалим в столицу еврейской нации. Город этот стал символом исторического величия еврейского народа.
По словам римского писателя Плиния, Иерусалим «был самым прославленным городом среди городов Востока, и не только Иудеи». Он беспрестанно привлекал к себе еврейских паломников из диаспоры. Его мощные укрепления служили источником гордости и чувства безопасности для евреев всей страны. Иерусалим был также центром духовного творчества. Здесь находились выдающиеся представители дома Гиллеля. Духовные академии города отличались своей кипучей деятельности, и туда стекались жаждущие знания не только со всех концов страны, но и из диаспоры.
Вторым по величине городом в Иудее был Иерихон. Окружавшие его плодородные земли, его географическое положение на пути из Заиорданья в Иерусалим, его административная роль в Иорданской долине, забота Ирода и его наследников о развитии этого города и его окрестностей – все это способствовало процветанию Иерихона в конце эпохи Второго храма. В пределы Иудеи входили тогда также сравнительно большие города Яффа и Явне.
Перея в Заиорданье была вторым еврейским центром. Евреи Заиорданья разделяли стремления жителей Иудеи и во время Великого восстания против римлян они боролись плечом к плечу с жителями Иудеи.
Третьим центром еврейского населения была Галилея. В последние десятилетия эпохи Второго храма Галилея процветала. Это был наиболее густо населенный район страны с большим числом деревень и городов. Галилея была колыбелью значительных религиозных и политических движений. Там зародилось христианство, и там возникло радикальное освободительное движение, во главе которого стоял Иуда бен Хизкия. Уроженцами Галилеи {170} были также Иоханан бен Леви из Гуш-Халава (Иоанн Гискальский), один из двух иерусалимских вождей во время осады Иерусалима римлянами, и Элазар, склонивший к полному обращению в иудейство правящую династию в арабском царстве Адиабена (Хадьяб). Многие из галилеян поддерживали тесные связи с руководителями иерусалимской общественности. В этом отношении характерна связь Иоханана из Гуш-Халава с главой синедриона раббаном Шим’оном бен-Гамлиэлем.
На всем протяжении этой эпохи Иерусалимский храм был религиозным и общественным центром всей еврейской нации. Благодаря реконструкции здания Иродом этот храм мог соперничать красотой и великолепием с другими храмами в Римской империи. Массы жителей со всех концов страны стекались в Иерусалим на три праздника: Пасхи, Шавуот (Пятидесятницы) и Суккот. (Кущей). К ним присоединялись и многочисленные паломники из диаспоры. Целые села и города пустели во время паломничества. Это необычайное скопление народа способствовало общению и сближению разных кругов населения из разных областей. Не случайно дни «восхождения, в Иерусалим» создавали особенно подходящую атмосферу для революционной пропаганды и массовых выступлений.
Храмовая гора была резиденцией синедриона и культурным центром. Там изучалась Тора, и оттуда знание ее распространялось по всему миру. Знаменитые мудрецы, как раббан Иоханан бен Заккай, толковали священное писание в храме. Известно, что Иисус также проповедовал. в храме, а за ним и его первые последователи из общины евреев-назоритян в Иерусалиме, которая была зародышем христианства.
Расходы на жертвоприношения, на ремонт храма и другие затраты на его содержание покрывались в эту эпоху средствами из храмового фонда, в который стекались поступления со всей страны и из диаспоры. Благодаря доходам от подушного налога в пользу храма – «полусикля» – в его казне накоплялись большие денежные резервы, которые могли быть использованы для {171} удовлетворения городских нужд Иерусалима, эти богатства возбуждали жадность римских наместников. Однако высшая римская власть относилась благосклонно к храмовому культу и даже несла расходы по ежедневным жертвоприношениям за здравие цезаря.
Большинство знатных семей священнического сословия было в ту пору по своим взглядам близко к саддукеям, а в особенности семьи священнической олигархии, из которых выбирались первосвященники, как дом Боэтоса и дом Ханана. К ним примкнули и многие из несвященнической знати, интересы которых были связаны с домом Ирода. Но фарисеи намного превосходили саддукеев количественно, а еще более своим влиянием на широкие слои населения.
Об этом пишет историк (Иосиф Флавий): «Влияние фарисеев на народные массы до того велико, что к ним относятся с доверием и тогда, когда они выступают против царя и первосвященников». В рядах фарисеев находились люди разного происхождения. Во главе фарисейской партии стояли выдающиеся ученые того времени, как раббан Гамлиэль старший, раббан Шим’он бен Гамлиэль, раббан Иоханан бен Заккай. К фарисеям принадлежали и многие священники, среди них и сам Иосэф бен Маттатьягу, ставший впоследствии историком, известным под именем Иосифа Флавия.
Фарисейство превратилось в народное движение, руководители которого представляли собой самую влиятельную в народе группу. Возможно, что именно рост этого движения привел к тому, что среди самых фарисеев появились расхождения во взглядах на проблемы первостепенной важности, в особенности на вопрос об отношении к римской власти. Самая значительная группировка фарисеев в конце эпохи Второго храма осталась верна руководству дома Гиллеля и его идеологии. Во главе дома Гиллеля в эту эпоху стояли раббан Гамлиэль Старший и его сын раббан Шим’он. Раббан Гамлиэль был вождем фарисеев, заседавших в синедрионе, и его мнение было решающим в судебном процессе последователей Иисуса. Он выступил со всем своим авторитетом в их защиту от преследований партией высшего духовенства. В {172} Иерусалиме, где протекала деятельность Гамлиэля, он имел много учеников и пользовался всеобщим признанием. Его сын Шим’он был духовным и политическим вождем фарисеев в годы, предшествовавшие разрушению храма; его соратником был раббан Иоханан бен Заккай.
Ессеи – движение, зародившееся в раннюю эпоху Хасмонейского царства – продолжали развивать свою деятельность на исходе периода Второго храма и нередко играли важную роль в общественной жизни страны.
Согласно описанию еврейского философа Филона Александрийского, они проживали в городах и деревнях Иудеи и не обладали никаким личным имуществом. Часть их занималась земледелием и отличалась глубоким знанием всего, что касалось земледелия; другие занимались скотоводством и пчеловодством. Были среди них и ремесленники, но и они вручали полученный ими заработок выборному казначею, закупавшему все необходимое для их общины. Филон отмечает также, что ессеи не занимались производством оружия и торговлей в какой-либо форме. У них не было рабов, и никто из них не имел собственного дома. Они не только жили группами в коммунах, но их дома были всегда открыты для единомышленников. Все имущество, включая деньги и одежду, принадлежало коллективу. Их трапезы были также коллективными. Они заботились о больных и престарелых и предоставляли им все нужное.
Особенность ессеев и окружавшая их атмосфера святости содействовали их исключительному положению в еврейском обществе. Иосиф Флафий говорит о них всегда, как о секте, равной по своей значимости садукеям и фарисеям. Их движение насчитывало свыше четырех тысяч человек. В Иерусалиме были городские ворота, именовавшиеся «воротами ессеев». Филон особенно отмечает их миролюбие. Все они были крайними пацифистами, однако и они, охваченные волной национального энтузиазма, приняли участие в Великом восстании и испытали на себе во время войны мстительную жестокость римлян.
Одно из характерных явлений в жизни, еврейской {173} Палестины в конце эпохи Второго храма – это усиление партий, которые выросли на религиозной почве фарисейского иудаизма, но с течением времени заняли гораздо более радикальную позицию, чем фарисеи, в вопросах политической свободы и отношения к Римской империи. Они вошли в историю под именем «ревнителей» – зелотов («канаим») – хотя в дальнейшем лишь одна группа национальных активистов обозначалась этим названием.
Иосиф Флавий связывает зарождение активного освободительного движения с превращением Иудеи в римскую Провинцию (6 г. н. э.). Зачинателями его были, по словам Флавия, Иуда из Гамалы, в Голане, и фарисей по имени Цадок. В его глазах участники этого движения составляют четвертую иудейскую партию, наряду с фарисеями, саддукеями и ессеями. Согласно Флавию Иуда побудил народные массы к восстанию, порицая их готовность примириться с уплатой податей римлянам и признать какую-либо власть, кроме Бога. Освободительное движение, руководимое Иудой и Цадоком, было по своему религиозному мировоззрению бесспорно фарисейским. Однако в отличие от фарисейства оно возвело политическую свободу Израиля в религиозную заповедь и усматривало в подчинении власти римского императора тягчайший грех. Свобода восхвалялась как высший религиозный принцип при всяких обстоятельствах.
Иуда считал подчинение римской власти грехом, равным идолопоклонству, и не признавал никаких компромиссов в этом отношении. Последствием этого мировоззрения была готовность жертвовать собой ради священной цели, вера в право навязывать свои взгляды тем, кто не был готов идти тем же путем, и неустанный призыв к восстанию.
Галилейская ветвь этого движения осталась верной роду Иуды. Его сыновья, Иаков и Шим’он, играли активную роль во время прокураторства Тиверия Александра (46-48 гг. н. э.), а один из этого рода Элеазар бен Яир стоял во главе обороны Масады в конце Великого восстания. Одной из видных личностей этого круга в начале восстания был Менахем. Он провозгласил себя царем, и {174} его появление в Иерусалиме было связано с идеей общественного переворота и с мессианскими чаяниями.
Не менее свободолюбивыми были и иерусалимские «ревнители» зелоты, хотя они во многом отличались от галилеян. Они не были приверженцами именитого рода или династии вождей и никого не провозглашали царем-мессией. Руководителями их были в большинстве своем священники и люди, имевшие связи с иерусалимской знатью. В их мировоззрении не играла роли идея общественного переворота.
Крайние течения были основным ферментом волнений во времена римского владычества и одним из решающих факторов Великого восстания, которое явилось кульминационным пунктом этих волнений.
ГЛАВА ШЕСТАЯ. ЦЕЛИ И ХАРАКТЕР ВЕЛИКОГО ВОССТАНИЯ
Острый конфликт между Римом и еврейским народом в конце эпохи Второго храма был следствием целого ряда причин идеологического и политического характера. В идеологическом отношении пропасть между господствовавшим среди евреев убеждением, что Израиль не может быть порабощен идолопоклоннической державой, и между реальной политической действительностью, воплотившейся в римском владычестве, превратила Рим в глазах многих евреев в символ сатанинской власти, что привело к усилению мессианских чаяний и к надежде на близкое избавление от чужеземного гнета.
До того момента, пока храм не был сожжен, еврейские патриоты искренне верили в неминуемое вмешательство Провидения, от которого они ожидали спасения своей святыни и уничтожения вражеских сил. Вновь появились пророки и до последнего момента вселяли эту веру в борцов {175} осажденного Иерусалима, с таким рвением и с такой убедительностью, что она в некоторой мере передалась даже римским легионерам.
С самого начала непосредственного римского владычества мессианская идеология сопровождалась усиленным политическим активизмом в некоторых кругах, считавших, что не следует сидеть сложа руки и надеяться на чудесное избавление – надо восстать против Рима и свергнуть его иго. По их убеждению, наличие римской власти в стране само по себе являлось оскорблением иудейской религии, так как нет у иудеев другого повелителя, кроме Бога. Дерзкая попытка Гая Калигулы навязать иудеям культ императора наткнулась на отчаянное сопротивление, напоминавшее времена преследований Антиоха. Опасность чужеземного владычества в Иудее стала очевидной для всех: ведь попытка Калигулы могла повториться и при каком-либо другом императоре.
Помимо того, некоторые особенности администрации, введенной римлянами в своих провинциях, естественно задевали чувства иудеев. Пребывание полка вспомогательного войска в Иерусалиме, надзор над храмом и богослужением, непосильные налоги и пошлины, ложившиеся тяжелым бременем на жителей, были наглядным примером того, что представляет собой иноземная власть.
Однако больше всего возмущала палестинских евреев поддержка, которую римские власти оказывали греко-сирийскому населению, положение которого в эпоху Хасмонейского царства изменилось к худшему. В результате введенных Помпеем и его преемниками распорядков это население укрепило свои позиции в период правления Ирода и последних римских наместников, став таким образом своего рода высшим сословием палестинского общества.
Гарнизон провинции «Иудея» набирался исключительно из среды жителей языческих городов, главным образом Себасте и Цезарей. Отношения между эллинистическим населением городов и евреями были в большинстве случаев натянутыми. В особенности чреваты последствиями были распри между евреями и язычниками в столице провинции – Цезарее. Эти раздоры были {176} вызваны в значительной степени борьбой обеих сторон за право гражданства в столице. Солдаты гарнизона склонялись, разумеется, на сторону греческих жителей И представляли собой опасный для иудейского населения элемент. Столкновения в Цезарее, убийства и грабежи гарнизонных отрядов в Иерусалиме послужили непосредственными и сильнейшими толчками к первым вспышкам Великого восстания. В период правления императоров Клавдия и Нерона усилились греческая и эллинизированная прослойка в аппарате римской администрации, и даже на пост прокураторов Иудеи назначались лица восточно-эллинистического происхождения. Эти представители римской власти были склонны оказывать предпочтение эллинизированным горожанам.
Не случайно Флор, последний и самый жестокий из прокураторов, был греком из Малой Азии. В сущности, в последние годы до восстания римский режим переживал тяжелый кризис. Порядок и безопасность в стране пришли в полное расстройство. В Иерусалиме воцарилась анархия, деревни были подвержены вымогательствам насильников, нормальное движение на дорогах прекратилось в результате нападений грабительских шаек. Последние наместники, пользуясь своим положением, старались извлечь из него возможно большую личную выгоду. Особенно отличались в этом отношении наместники Альбин и Флор. По словам римского историка Тацита, поведение Флора привело к тому, что терпение евреев окончательно истощилось.
Восстание иудеев против римской власти было национально-освободительной войной. Вместе с тем оно в немалой мере носило характер социального возмущения. Главным образом в тех крайних группах, из среды которых вышли вожди, объявившие себя «царями-мессиями», как Менахем Галилеянин и Шим’он бар Гиора.
В их глазах восстание было не только войной с римлянами, но и борьбой против высших классов иудейского общества, которые в течение долгого времени были заодно с римскими властями. Уже в самом начале вооруженного восстания крайние элементы действовали в этом направлении: они подожгли иерусалимский городской архив для {177} того, чтобы уничтожить долговые обязательства, угрожали знати и нападали на видных представителей высших кругов. Шим’он бар Гиора, оперируя вне пределов Иерусалима, объявил свободу рабам и нанес тяжелый ущерб имущим классам. Менее отчетливо этот аспект борьбы за освобождение проявлялся в кругах иерусалимских ревнителей – зелотов – и их руководителей из среды священников. Однако и в их среде стала намечаться тенденция к демократизации. Впервые после многих лет был избран первосвященник, не принадлежавший к правящей олигархии.
Высшие круги иудейского общества относились к восстанию холодно и в начале даже пытались тормозить его. Интересы некоторых из представителей этих кругов были тесно связаны с режимом римских наместников. Все же многие из них были разочарованы наместничеством Флора, который, в противоположность своим предшественникам, не поддерживал хороших отношений с представителями иудейской олигархии. Блестящая победа повстанцев над наместником Сирии в самом начале восстания была встречена с энтузиазмом и в высших кругах. В сформированном в Иерусалиме после этой победы временном правительстве, на которое была возложена обязанность организовать оборону города, центральный пост занимал Ханан бен Ханан, бывший первосвященник и один из видных представителей саддукейской знати. Только после поражений, понесенных иудеями в Галилее и в районе Аскалона, власть в Иерусалиме окончательно перешла из рук высших кругов в руки иерусалимских зелотов и тех, кто опирался на революционные элементы в деревнях и провинциальных городах.
В восстании приняли участие и возглавляли его евреи из всех частей Палестины. Менахем, первый вождь крайних повстанцев, Элеазар бен Яир, герой осажденной римлянами крепости Масада, и Иоханан Гискальский (из Гуш-Халава) были уроженцами Галилеи. Шим’он бар Гиора также не был коренным иерусалимцем и происходил из прозелитов. Значительная часть руководителей иерусалимских зелотов принадлежала к священническому {178} сословию. Первый демонстративный шаг, равнозначный официальному объявлению войны – отмена жертвоприношений за здравие императора – был сделан священником Элеазаром бен Хананией.
Труднее проследить участие евреев диаспоры в восстании. Греческий историк Дион Кассий говорит о евреях из различных стран, принимавших участие в обороне Иерусалима; имеются также определенные сведения о выходцах из Адиабены в Месопотамии, находившихся среди защитников города.
У повстанцев была, вероятно, надежда на помощь от иностранных держав, врагов Рима, в особенности от Парфянского царства, но им пришлось глубоко разочароваться. Правда, продолжительная война велась между Римом и Парфией за власть в Армении, и на одном из этапов этой войны парфяне даже нанесли тяжелое поражение двум римским легионам; однако за несколько лет до начала восстания обе стороны пришли к мирному соглашению. Но в 66 г. н. э., в тот самый год, когда вспыхнуло восстание в Иерусалиме, император Нерон отправил отборные войска из Европы на Восток. Возможно, что иудейские повстанцы надеялись на то, что отношения между парфянами и римлянами вновь станут враждебными. Их надежды не оправдались. Парфянское царство продолжало поддерживать хорошие отношения с Римом в продолжение всего восстания, и парфянский царь даже поздравил римского императора по поводу его победы над иудеями. Концентрация крупных военных сил на Востоке в результате агрессивных замыслов Нерона лишь повредила иудеям, так как неподалеку от Палестины оказалось большое количество римских легионов.
События, послужившие непосредственным толчком к Великому восстанию, были связаны с постоянной напряженностью между жителями различных национальностей в столице провинции Цезарее и с систематическими репрессиями последнего наместника Флора, который, в противоположность своим предшественникам, не считался с чувствами и образом мыслей еврейского населения.
Трения между евреями и греками в Цезарее вылились {179} в вооруженные нападения, и евреи массами покидали город. Флор не принял никаких мер для водворения порядка, но приказал арестовать еврейских руководителей. Слухи о событиях в Цезарее вызвали бурю протеста в Иерусалиме и привели к столкновениям между евреями и римскими воинскими частями. Представители кругов еврейской аристократии пытались разрядить напряженную атмосферу, царившую в городе, и предотвратить открытое восстание, но большинство жителей Иерусалима твердо решило окончательно освободиться от ига Флора. Постепенно усиливалось влияние крайних элементов, стремившихся вызвать войну между иудеями и Римской империей.
Борьба между сторонниками умеренного и крайнего направлений в Иерусалиме закончилась победой последних, и весь римский гарнизон в городе был уничтожен. События в Иерусалиме вызвали живой отклик во всей Иудее и даже в соседних странах, и кровавые волнения разразились во всех больших эллинистических городах Палестины. Когда выяснилось, что вспомогательные войска, находившиеся в Палестине, никоим образом не будут в состоянии собственными силами подавить восстание, против повстанцев выступил наместник Сирии Цестий Галл.
Он собрал большую армию, в состав которой входили испытанные легионы и вспомогательные отряды, и двинулся из Акко на Иерусалим (66 г.). Римские полки подошли вплотную к городу, но, наткнувшись на ожесточенное сопротивление повстанцев, сирийский наместник пришел к заключению, что он не сумеет овладеть Иерусалимом, и дал приказ отступить. Отступление обратилось в полное поражение. Римская армия была окружена и атакована повстанцами в ущелье Бет-Хорон, к северо-западу от Иерусалима.
Поражение римлян имело огромные политические последствия. Многие иудеи, до того не решавшиеся примкнуть к повстанцам, присоединились к ним. Влиятельные священнические круги и руководители высших иудейских сословий тоже были охвачены волной национального энтузиазма. Даже официальное руководство {180} возмутившейся нации перешло на некоторое время в руки временного правительства, одним из главных членов которого был бывший первосвященник и лидер садукейской партии Ханан бен Ханан. Это временное правительство объединило всю иудейскую Палестину и подразделило ее на ряд военных округов. Командующим войсками Галилейского округа был назначен Иосэф бен Маттатия (Иосиф Флафий). Вне пределов еврейских областей страны военные действия повстанцев не увенчались особенным успехом, и их попытка овладеть Аскалоном потерпела неудачу, несмотря на огромные усилия.
Император Нерон не мог более равнодушно относиться к иудейскому восстанию. Повстанцы представляли собой угрозу римскому владычеству в Иудее, провинции, расположенной в одной из важнейших областей империи, между Сирией и Египтом. Поражение сирийского наместника повлекло за собой необходимость отправить в Иудею новые легионы; их главнокомандующим был назначен Веспасиан, один из опытнейших военачальников империи. Веспасиан вторгся в Галилею во главе шестидесятитысячной армии. С такими мощными и хорошо обученными вооруженными силами у иудеев не было никакой возможности меряться в открытом бою. Их единственной надеждой было – удержать укрепленные пункты. Крепость Иотапата (Иодфат) в Западной Галилее, находившаяся под непосредственным командованием Иосэфа бен Маттатии, оказала римлянам самое ожесточенное сопротивление (67 г.). В результате падения Иотапаты Иосэф был взят в плен, но вскоре ему удалось завоевать расположение Веспасиана и его сына Тита. Он был освобожден из плена и стал одним из приближенных Тита во время осады Иерусалима. Впоследствии им была написана история иудейской войны.
Покорение Западной Галилеи и падение Иотапаты дали римлянам возможность бросить свои войска против иудейских центров в Восточной Галилее и в других частях страны. В первую очередь они старались овладеть иудейской военно-морской базой в Яффском порту, откуда шла угроза морскому транспорту римлян вдоль {181} палестинского и финикийского побережья и наносились чувствительные удары по путям сообщения с Египтом. Яффа была завоевана римским отрядом, и иудейские корабли были уничтожены в морском бою вблизи порта. Из городов Восточной Галилеи упорнейшее сопротивление оказала Тарихея, к западу от Генисаретского озера (Киннерета), а также крепость Гамала в Голане, к востоку от него.
С подавлением сопротивления на горе Табор и в Гискале (Гуш-Халаве) в Верхней Галилее завершилось фактически завоевание всей Галилеи (конец 67 г.) и был открыт путь для продвижения всех римских вооруженных сил по направлению к Иерусалиму. Лишь те жители Галилеи, которым удалось бежать в Иерусалим, продолжали сражаться в рядах повстанцев. Самыми значительными воинскими соединениями, составленными из выходцев из Галилеи, были полки под командованием Иоханана Гискальского, одной из центральных личностей восстания. Наряду с ними в обороне столицы принимало участие и множество других беженцев из Галилеи, в том числе тысячи уроженцев Тиверии.
Веспасиан знал, что в Иерусалиме сконцентрировались массы бесстрашных бойцов, готовых отстаивать их город и храм до последнего издыхания. Принимая во внимание также сильные городские укрепления, он медлил пойти на приступ, не уничтожив заранее другие очаги еврейского сопротивления в Палестине. Вместе с тем внутреннее положение в Иерусалиме могло показаться римлянам выгодным для того, чтобы атаковать город. Тяжелое поражение в Галилее нанесло серьезный урон престижу официального руководства восстанием, и иерусалимские зелоты решили взять власть в свои руки. С помощью идумеев они захватили власть в Иерусалиме, после кровопролитной междоусобной борьбы, и Иоханан Гискальский стал их союзником. Вожди их противников, в том числе Ханан бен Ханан, были казнены.
Совершенно непредвиденные обстоятельства принесли повстанцам некоторое облегчение. События, потрясшие римскую империю после смерти Нерона (9 июня 68 г.), когда в течение одного года три императора взошли {182} один за другим на престол, затормозили военные действия Веспасиана против Иерусалима. В начале июля 69 г. Веспасиан был провозглашен восточными легионами императором, и до полной победы над своими противниками (в декабре 69 г.) он должен был беречь свои силы для борьбы за власть во всей империи. Только весной 70 г. мог он перейти в решительное наступление на еврейскую столицу. Старшему сыну императора Титу было поручено командование римскими войсками на иерусалимском фронте.
За время этой короткой передышки повстанцам не удалось организовать единое руководство и укрепить свои позиции в Иудее. Соперничество между Иохананом Гискальским и священником Элеазаром бен Шим’оном, вождем иерусалимских зелотов, вносило раздор в ряды защитников; внутреннему разладу содействовала и быстро выросшая популярность вождя низших слоев всего иудейского населения страны, Шим’она бар Гиоры, который вторгся в Иерусалим и захватил верхнюю часть города. Все три вождя не только не пришли к соглашению относительно общего плана обороны города накануне осады, но и не переставали оспаривать первенство друг у друга.
На осаду Иерусалима были двинуты – под командованием Тита – войска, во главе которых Веспасиан недавно покорил Галилею и другие части страны. В подкрепление им были посланы свежие воинские части. Римские войска расположились у Иерусалима весной 70 г., и началась осада, продолжавшаяся около пяти месяцев. Тит старался систематически использовать все имевшиеся у него преимущества, чтобы сломить дух защитников. Штурм города, как и в предыдущих осадах Иерусалима, начался на северном отрезке фронта.
Римлянам удалось прорвать внешнюю крепостную стену города («третью стену»), а через несколько дней также и вторую стену. После этого они могли уже обложить крепость Антония, которую защищал Иоханан Гискальский, и Верхний город, командующим которого был Шим’он бар Гиора. Два римских легиона получили приказ {183} воздвигнуть насыпь против крепости, а два других против Верхнего города. Однако после окончания этих осадных работ они были полностью разрушены смелой вылазкой еврейских защитников. Тогда Тит решил окружить весь Иерусалим каменной оградой, чтобы совершенно отрезать город. Эта ограда, построенная с большой быстротой, привела к тому, что в городе стал свирепствовать голод. Тит сконцентрировал свои силы против крепости Антония, занял и разрушил ее. Так перед римскими войсками был открыт путь к завоеванию Храмовой горы. Евреи самоотверженно защищали храм, и только после невероятных усилий, опираясь на огромное численное преимущество, римлянам удалось сломить сопротивление защитников города, большинство которых, предпочло смерть плену.
Храм был сожжен по приказу римского полководца, надеявшегося таким образом уничтожить очаг мятежнического духа иудеев. После сожжения Храма защитники города потеряли последнюю надежду на победу. Остатки еврейских воинов сосредоточились в Верхнем городе и продержались еще почти целый месяц, оказывая отчаянное сопротивление римской армии. Завоевание верхней части города ознаменовало, по существу, завершение «Иудейской войны».
Только в Масаде, на юге страны, последние повстанцы во главе с Элеазаром бен Яиром продолжали до 73 года отражать атаки римлян, осаждавших крепость. Гибель геройских защитников Масады, которые предпочли покончить собой, лишь бы не попасть в плен к врагу, была трагическим эпилогом Великого восстания.
Не более двадцати трех тысяч человек защищали осажденный Титом Иерусалим. В численном отношения евреи были намного слабее римских легионов. Одним из факторов, который в значительной мере содействовал понижению боеспособности иудейских сил, было отсутствие единого военного руководства.
В отличие от восстания Хасмонеев – и восстания Бар Кохбы шестьдесят лет спустя – в роковые годы Иудейской войны не нашлось ни одной личности, которая могла бы увлечь за {184} собой всех борцов за свободу. Вражда и соперничество между военачальниками и разными партиями деморализовали повстанцев и не раз приводили к кровопролитным столкновениям между ними. Все же иудейское восстание было из ряда вон выходящим явлением в римском мире. Иудея была единственной восточной провинцией Рима, в которой в ту эпоху вспыхнуло открытое и продолжительное восстание. Более того – еврейские повстанцы одержали победу на поле брани над наместником Сирии, и для подавления восстания пришлось ввести в действие отборные римские легионы. Отчаянное сопротивление иудеев в крепостях Иотапата, Гамала, Масада и в самом Иерусалиме произвело огромное впечатление на современников. Победа над Иудеей считалась важнейшим военным достижением династии римских императоров Флавиев.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. РЕЛИГИОЗНОЕ И ЛИТЕРАТУРНОЕ ТВОРЧЕСТВО
В ЭПОХУ ВТОРОГО ХРАМА
Одной из наиболее характерных черт развития еврейской религии в последние годы эпохи Второго храма является полное господство монотеизма в той форме, в которую он сложился в предшествовавшие поколения. Не было ни одной группы в народе, которая пыталась бы усомниться в абсолютности этого принципа. Расхождения во взглядах между основными течениями в еврействе касались либо понимания Торы, как, например разногласия между фарисеями и саддукеями, либо различных толкований отдельных ее положений, приводивших к различным направлениям в самом фарисействе.
Однако Тора, как таковая, была непоколебимым фундаментом еврейского общественного и юридического уклада. Заветы ее проникли во все уголки повседневной жизни каждого еврея. Тора легла, разумеется, и в основу всей {185} еврейской культуры. Вся еврейская письменность этой эпохи преисполнена восхвалением Торы. Верность Учению выражалась в безграничной преданности народных масс его законам. Люди были готовы пожертвовать жизнью, чтобы не нарушать этих законов. Эта готовность сама по себе превратилась в исторический фактор первостепенной важности. Мученический подвиг во имя веры стал, по крайней мере со времен Антиоха Эпифана, отличительным признаком иудаизма и религий, перенявших его основные концепции.
Обучение Торе начиналось с самого раннего возраста. Иосиф Флафий подчеркивает, что все еврейские дети обучались чтению и изучали религиозные законы и историю. Доскональное знание Учения было, по его словам, настолько распространено, что «если кто-нибудь задаст еврею вопрос насчет предписаний Торы, то ему будет легче ответить на этот вопрос, чем назвать свое имя». Забота о воспитании возлагалась в первую очередь на родителей, но уже за несколько поколений до разрушения храма она перешла в основном в руки общества.
Помимо Торы – канонизированного «письменного учения» – развилось т. н. «устное учение», – основанное на многовековой традиции толкований и комментариев к тексту Библии. Именно «устное учение» придало Торе жизнеспособность и возможность беспрерывно приспособляться к изменениям объективных условий. С течением времени установились принципы и правила, образовавшие в своей совокупности логическую систему, по которой устное учение вырабатывалось на основе письменного. Главными приверженцами «устного учения» были фарисеи, а за ними следовало большинство народа саддукеи не признавали «устного учения», и их религиозная концепция была более строгой и консервативной.
Носителями, комментаторами и пропагандистами идей Торы были «мудрецы» (хахамим). В период, предшествовавший восстанию Хасмонеев, толкование Торы было делом священнического сословия, но уже в последующую эпоху ученые и наставники народа происходили из различных классов общества и из разных частей страны и {186} диаспоры: вce возрастающее влияние этих ученых и тот факт, что они с течением времени стали играть ведущую роль в духовной жизни народа, содействовали в некоторой мере демократизации общества в Иудее. Обычно ученые не извлекали материальной выгоды из своего занятия, а добывали средства к существованию другими путями. Многие из них занимались ремеслами. Круг деятельности «мудрецов» был весьма широк и разнообразен: они были одновременно учителями народа, законоведами и моральными наставниками. Наиболее выдающиеся из них пользовались большим авторитетом и считались как бы неофициальными вождями, которые зачастую имели большее влияние, чем правители и первосвященники. Формулированные ими постановления, принятые по их инициативе синедрионом или важнейшими духовными академиями, прочно внедрились в народное сознание и стали интегральной частью системы правосудия и жизненного уклада евреев.
Самым известным из мудрецов Хасмонейской эпохи был Шим’он бен Шетах. Он упорно боролся за внедрение устного учения и был противником саддукеев в синедрионе. В царствование Саломеи он пользовался значительным влиянием при дворе. Его мероприятия в области законодательства были направлены на улучшение положения женщины и на основание школ для обучения детей.
Духовным вождем евреев в последний период существования храма был Гиллель. Он переселился в Палестину из Вавилонии в царствование Ирода и вскоре стал одним из руководителей иерусалимского общества. Гиллель отличался своим человеколюбием, миролюбивостью и простотой в обращении с людьми. Он прилагал все усилия к тому, чтобы приобщить народ к устному учению. Его нравственный облик способствовал тому, что его деятельность среди народа была очень успешной.
Гиллель создал стройную логическую систему, легшую в основу методики устного учения. Он старался приспособить законы Торы к меняющейся экономической действительности.
{187} Гиллель имел много учеников. Его последователи именовались «Школой Гиллеля». Авторитет его был столь велик, что его потомки на протяжении нескольких поколений стояли во главе фарисейского движения. Современником Гиллеля и его полной противоположностью был Шаммай, имевший также много последователей, составлявших т. н. «Школу Шаммая». Он слыл строгим педантом, и школа его отличалась непреклонностью в толковании законов Торы. Школа Шаммая придерживалась также более крайних политических взглядов, и ее представители принадлежали к главным сторонникам радикальной антиримской идеологии.
Важнейшим и наиболее своеобразным явлением в еврейской религиозной и общественной жизни эпохи Второго храма была синагога. Ей предстояло большое будущее не только в самом еврействе, но и в христианстве и исламе, которые приняли это учреждение как основную организационную форму.
Синагога, независимо от того, возникла ли она в Палестине или в диаспоре, стала религиозным и общественным центром жизни евреев как в странах рассеяния, так и в разных частях Палестины, В конце эпохи Второго храма существовали в Палестине синагоги в городах Капернауме, Доре, Тиверии и Цезарее. Евреи из эллинистических стран имели свои особые синагоги в Иерусалиме, и они служили им также общественными центрами.
Синагога произвела огромный переворот в жизни еврейства. Она была местом богослужения, подобного которому не было нигде, т. к. богослужение происходило в ней без культовых обрядностей. Синагога могла существовать почти при всяких условиях, даже в самых маленьких кругах верующих. В ней сочетались разнообразные функции: она была молитвенным домом, центром для изучения Торы, а также очагом общественной жизни.
В эпоху Второго храма иудейское вероучение достигло необычайного распространения, равного которому не было ни раньше, ни в последующие века. Во всех областях Римской империи и даже за ее пределами многие переходили в иудейскую веру или, по крайней мере, {188} перенимали некоторые ее обычаи. В Евангелии от Матфея говорится о «книжниках и фарисеях, обходящих моря и сушу, дабы обратить хоть одного». Широкие круги нации были воодушевлены стремлением привлечь язычников к иудейскому монотеизму и гордились широким распространением еврейских обычаев. К сочувствующим иудаизму принадлежали люди разных сословий и наций, в том числе и римляне.
В особенности отличались множеством прозелитов большие города Сирии и Малой Азии. Одним из больших успехов прозелитизма в этот период был переход в иудаизм членов царской династии Адиабены в Месопотамии. Они приняли иудаизм в первой половине 1 в. н. э. Царь Адиабены Изат отправил своих пятерых сыновей в Иерусалим с тем, чтобы они изучили в совершенстве еврейский язык и иудейское вероучение. Члены этой династии играли видную роль в еврейском обществе, а некоторые из них приняли активное участие в восстании против римлян. Особенно деятельной была мать Изата, царица Елена, вращавшаяся в кругу иерусалимских ученых. Выходцы из Адиабены построили себе возле Иерусалима ряд великолепных мавзолеев, прославившихся в ту пору и известных по сей день под названием «царских гробниц».
Целый ряд причин способствовал распространению иудаизма в эллино-римском мире. Разложение древних религий Греции и Рима подготовило почву для расцвета восточных верований и культов в западных областях империи. Обширные пространства Римской империи, тесные экономические связи между разными ее областями, развитие и относительная безопасность путей сообщения – все это благоприятствовало быстрому распространению новых идей и создавало условия, при которых росло и ширилось влияние иудаизма. Он привлекал прозелитов тем, что указывал путь к индивидуальному спасению, и в то же время содержал в себе ряд общественных духовных принципов. Главнейший из них – вера в единого Бога. Помимо этого, иудаизм заключал в себе стройную и четко оформленную систему этических норм, направленную на то, чтобы повседневная, обыденная {189} жизнь каждого человека хранила в себе элементы святости, и тем самым была не только облагорожена, но и освящена. Иудаизм влиял на чувство не меньше, чем восточные мистерии, и пленял мысль не меньше, чем философские системы того времени. Эти системы предназначались в основном для немногих избранных, а иудаизм и его принципы были доступны всем, благодаря Библии – орудию пропаганды и влияния, равного которому не было ни в какой другой религии.
Нет никакой возможности понять религиозное и политическое развитие Иудеи конца эпохи Второго храма, не уяснив себе формы, в которую в то время вылилась мессианская идея и эсхатология. Эсхатологические и мессианские чаяния стали уже в библейские времена существенной частью иудаизма и продолжали вдохновлять верующих также в течение всей эпохи Второго храма. Одной из характерных особенностей еврейской эсхатологии было сочетание национальных упований с универсализмом.
Когда наступит день Страшного суда, не только Израиль очистится от грехов и враги его понесут кару, но тогда же будут решаться и судьбы всех людей и наций, а согласно некоторым воззрениям произойдет коренной переворот и в физическом мире. Вместо старого, обреченного на гибель, возникнет новый, замечательный мир. В видении грядущего мира индивидуальные чаяния сочетались с надеждой на национальное освобождение и искупление всего человечества. Вера в воскресение мертвых, которое произойдет с пришествием мессии-освободителя, ярко выражала этот комплекс еврейской эсхатологии.
Одному из мессианских брожений последних лет Второго храма предстояла сыграть огромную роль в истории человечества. Речь идет о христианстве. Христианство зародилось в эсхатологической атмосфере периода, предшествовавшего разрушению Второго храма, в ожидании приближающегося конца мира. Было много других, подобных христианству, мессианских движений, но почти все они перестали существовать после смерти их основателей или в результате преследований. Однако {190} христианство, именно после распятия Иегошуи – Иисуса из Назарета – римским наместником Пилатом, начало шириться и углубляться. Смерть Иисуса, его этическое учение и память о его личности служили источником вдохновения для его учеников, к которым примкнули новые последователи, в том числе и ряд находившихся в Иерусалиме евреев из эллинистической диаспоры. Приверженцы Иисуса в Иудее остались в большинстве своем верными иудейской религии и отличались от евреев лишь верой в мессианскую миссию Иисуса.
Однако апостолы христианства не довольствовались проповедью его учения среди еврейского населения Палестины и отправились в разные страны для того, чтобы проповедовать свою веру во всем районе Средиземноморья. Больше всех отличился на этом поприще Саул, он же Павел, эллинистический еврей из Малой Азии, бывший в свое время учеником Гамлиэля Старшего. Стараясь все больше приспособить свое учение к его новым приверженцам из среды язычников, Павел привел к отколу христианства от иудаизма с его религиозными предписаниями, обязующими в повседневной жизни каждого, принявшего еврейское вероисповедание, и превратил его в новую религию, которая постепенно овладела всей Римской империей.
С религиозными течениями было тесно связано и литературное творчество этого периода. После V века до нашей эпохи, с завершением пророческого периода, начинается – как уже было сказано – процесс канонизации библейского текста. В начале эллинистического периода, а может быть и раньше, в ветхозаветный канон вошли Пятикнижие и книги Пророков, которые уже считались священными, но еще не выкристаллизовалась третья часть Библии, известная под названием «Кетувим» (Писание). Этот отдел включает произведения более древнего периода, как, например. Псалтырь, Песня Песней, Книга Иова и т. д., но некоторая часть его является творчеством эпохи Второго храма. Язык и стиль книг библейского периода оказали большое влияние на всю литературу этой эпохи.
Сознание того, что завершилась эпоха пророков, {191} вещавших от имени Бога, наложила отпечаток на всю последующую еврейскую литературу. Вместо проповедей пророков появились мистические книги, предвидевшие не только всемирный политический катаклизм, но и космический переворот, который изменит строй всего мироздания.
Одной особенностью еврейского апокалипсиса является его псевдоэпиграфичность: имя автора произведения неизвестно, и оно приписывается одной из личностей, действовавших в библейском прошлом, как, напр., Енох, Эзра, Барух. Этот псевдоэпиграфический характер, вызванный желанием поднять авторитет апокалипсиса, был присущ и другим видам литературного творчества в период Второго храма.
Классическим апокалипсисом считаются последние главы книги Даниила, составленные в разгар гонений Антиоха. Главной целью их было поднять дух народа в дни религиозных преследований, когда верующие стали отчаиваться в будущем. Видения его рисовали символическую картину великих держав, сменяющих друг друга, после падения которых наступит светлое будущее – «конец дней», – когда возвысится праведный народ, освященный Всевышним. Его царство будет вечным.
Книга Даниила бросает во всеуслышание вызов мировому язычеству и предвещает мощный натиск идей иудаизма, которым суждено с течением времени окончательно искоренить языческие религии.
Охватывающие широкие горизонты апокалипсические видения имеются также в т. н. книге Еноха. Аллегории и видения этой книги оказали огромное влияние на еврейскую и христианскую культуру, и многие корифеи мировой литературы прямым или косвенным образом находились под их впечатлением. В книге Еноха впервые встречается описание путешествия в рай и в ад; этот мотив был положен в основу «Божественной комедии» Данте, а бунт злых духов, описанный у Еноха, послужил хотя и не непосредственно прообразом Мильтону в его эпосе «Потерянный рай».
Другой апокалипсис, «Вознесение Моисея», был {192} составлен вскоре после смерти Ирода (4 г. до и. э.) и дошел до нас только в фрагментарном виде. Центральное место занимает в нем описание царства божьего; царство зла будет повержено и мир избавлен от скорби и печали. Наступление царства божьего сопровождается космическими катастрофами и приводит к гибели язычества и к благоденствию Израиля.
Апокалипсическое творчество не прекратилось и после разрушения храма. Напротив, бедствия усилили страстное стремление к светлому будущему, и некоторые из наиболее замечательных апокалипсисов – Четвертая книга Эзры и Видение Баруха – появились вскоре после национальной катастрофы.
Одно из замечательнейших произведений псевдоэпиграфической литературы, не имеющее апокалипсического характера, – «Завещание 12 колен» – отличается богатством возвышенных этических идей. В этой книге высказывания вкладываются в уста двенадцати сыновей Иакова, наставляющих своих потомков на истинный путь. Богобоязненность, скромность, простота жизни земледельцев, трудящихся в поте лица своего, милосердие, добросердечие, умеренность и любовь к истине – таковы идеалы завещания.
В то время как апокалипсическая литература старалась продолжать традицию библейского пророчества, некоторые поэты этого периода подражали стилю псалмов.
Книга «Псалмы Соломона» содержит в своих 18 главах многие поэтические формы библейской псалтыри: гимны, душевные излияния перед Всевышним, славословие и поучительную беседу. Извечный конфликт между праведниками и грешниками проходит красной нитью и в этой книге, однако в ней нередко слышится эхо политических событий, определявших судьбу страны в период заката Хасмонейского государства. К категории псалмов относятся также хвалебные гимны в свитках, найденных у Мертвого моря.
Литература эпохи Второго храма включает в себе также произведения философско-этического характера по образцу библейских книг на эти темы. Главным представителем {193} литературы этого рода был Бен Сира, живший в Иерусалиме до восстания Маккавеев. В его творчестве отражается иерусалимский быт того времени. В противоположность анонимности авторов библейской Книги притчей, из сочинений Бен Сиры перед нами встает отчетливый образ личности автора, сознающего свое собственное достоинство и значимость своего положения. Изречения Бен Сиры переплетаются с поэтическими отрывками, гимнами и прославлением великих людей Израиля.
В глазах Бен Сиры идеальная личность, это мудрец, углубляющийся в божественное учение, размышляющий о пророчествах, владеющий в совершенстве искусством метафоры и истолковывающий тайный смысл аллегорий. Такого рода мудрецы должны, по мнению Бен Сиры, стоять во главе общества. В книге Бен Сиры нет и следа революционности, характерной для апокалипсического мировоззрения. В ней явно преобладает стремление сохранить существующий порядок.
Одним из наиболее интересных видов литературы периода Второго храма была новелла. Два важнейших образца этого литературного вида – книга Товии и книга Юдифи – написаны, по-видимому, в конце эпохи персидского владычества. По стилю и художественному характеру эти произведения глубоко коренятся в библейском творчестве и не носят следов влияния греческой литературы.
Описанные в книге Товии события происходят в странах восточной диаспоры. Ее фабула связана с проблемой человека, ставящего свой нравственный долг выше царских повелений. Рассказ изобилует фольклорными элементами, мастерски вплетенными в повествование, и с изумительной наглядностью передает атмосферу быта еврейской семьи в эпоху Второго храма.
В отличие от книги Товии, события книги Юдифи обрисованы на чисто местном фоне Иудеи тех времен. В ней запечатлена общественная обстановка еврейских провинциальных городов страны. Она носит характер исторического рассказа, и политические события занимают в ней важное место. Как в библейских книгах Руфи и Эсфири, {194} так и в центре этого повествования стоит женщина. С художественной точки зрения книга Юдифи бесспорно одна из самых совершенных повестей древней еврейской литературы. Ее действие разыгрывается в еврейском городе, борющемся за свою свободу с превосходящими его вражескими силами. Ярко обрисован в рассказе героический образ Юдифи. Рассказ проникнут поэтическим духом, но даже самые необычайные происшествия описаны с чисто эпической сдержанностью и кажутся естественными и правдоподобными.
Такие знаменательные события, как восстание Маккавеев и Великое восстание против римлян, привели к возобновлению исторической летописи. Многие из ее составителей придерживались традиции библейского летописания с соответствующими изменениями, вытекающими из перемен, происшедших в исторической обстановке. Этому методу следовал анонимный автор Первой книги Маккавеев, описавший в конце II века до н. э. историю образования Хасмонейского государства. Автор этот был уроженцем Палестины и по своим взглядам близок к Хасмонейской династии. Вся книга проникнута глубокой симпатией к дому Хасмонеев, и достижения этой династии служат центральной темой повествования. Трактовка исторической действительности, являющаяся результатом обдуманного подхода, тщательное использование документов и точность хронологических данных ставят эту книгу в первый ряд еврейской историографии.
Некоторые историки переняли метод, принятый в греческой историографии тех времен. К ним принадлежат два писателя периода разрушения Храма: Иосэф бен Мататтьягу из Иерусалима, известный под своим римским именем – Иосиф Флавий, и Юст из Тиверии. В отличие от других иудейских писателей их поколения, эти историки писали большинство своих трудов по-гречески. Флавий прославился благодаря своим двум большим трудам: «Иудейская война» и «Иудейские древности». «Иудейская война», опубликованная между 75 и 79 г. н. э. дописывает историю борьбы иудеев против римлян в 66-70 гг. н. э.
Создавшиеся обстоятельства как бы {195} благоприятствовали Флавию стать историком своего века. Он не только был очевидцем событий, но и лично принимал в них активное участие и был в одинаковой мере сведущим во всем, что происходило в обоих враждующих лагерях. Однако преимущества, которыми Флавий располагал в отношении осведомленности, превратились в серьезный дефект, когда он приступил к описанию событий. Независимость во взглядах и объективность изложения событий не могли не пострадать от того, что книга была задумана как труд, целью которого было восхваление Римской империи вообще и династии Флавиев в частности.
История Иосифа, принявшего даже фамилию Флавия, должна была служить доказательством его приверженности и верности этой замечательной, по его мнению, династии, мудро правящей великой империей. Да и прошлое самого автора, как политического деятеля и иудейского военачальника, перешедшего в лагерь врага, неизбежно повлияло на оценку описываемых им событий. Все же общая картина войны не была искажена. С литературной точки зрения книга Иосифа Флавия – замечательное произведение, отличающееся трагическим пафосом, соответствующим теме, а само изложение несравнимо по своей ясности и выразительности.
Другой исторический труд Иосифа Флавия, «Иудейские древности», посвящен истории еврейского народа от начала его существования до кануна Великого восстания против римлян.
От произведений современника и соперника Флавия, Юста Тивериадского, до нас дошли лишь разрозненные отрывки. Юст был теснее связан с эллинистической культурой, чем Иосиф Флавий, и круг его интересов охватывал и неиудейскую культуру.
С еврейским национальным творчеством в Палестине было тесно связано и духовное творчество евреев диаспоры, в особенности Египта. Созданная в этот период литература оказала решающее влияние на развитие национального самосознания еврейского народа, и значительная часть ее стала вкладом в сокровищницу мировой культуры.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ЕВРЕЙСКАЯ ДИАСПОРА В ЭПОХУ ВТОРОГО ХРАМА
Диаспора была одной из характерных особенностей существования еврейского народа в эллинистическо-римскую эпоху. Рассеяние евреев в соседних странах качалось после падения Израильского царства, в конце VIII века до н. э., но существенным фактором в жизни нации оно стало лишь в эллинистическую эпоху, когда появились новые еврейские зарубежные общины. Рост еврейской диаспоры как в географическом, так и в численном отношении был следствием различных причин, как то: изгнание из Палестины; политические и религиозные притеснения на родине; перспективы, открывшиеся в странах экономического расцвета, как, например, в Египте в третьем столетии до н. э., а также прозелитическое движение, зародившееся еще в начальный период Второго храма и достигшее своего апогея в Римской империи в первом столетии н. э. Уже в первом веке до н. э. греческий географ Страбон отмечает, что трудно найти какую-либо страну в мире, где не проживали бы евреи.
Еврейская диаспора в большинстве своем находилась под влиянием эллинистическо-римской цивилизации: ее развитие зависело от тех политических, общественных и экономических процессов, которые определяли облик народов средиземноморского бассейна в эпоху «равновесия сил» между эллинистическими державами, а затем централистического режима Римской империи.
Лишь одна ветвь еврейского рассеяния – в Вавилонии и в других частях Парфянского царства – находилась в продолжение значительной части этого периода вне сферы эллинистического или римского влияния. Таким образом в вавилоно-парфянской диаспоре создался особый жизненный уклад, и еврейская культура в ней приобрела свой специфический колорит. Влияние эллинизма на культуру этой диаспоры было ничтожным. Однако впоследствии оказалось, что ее национальное творчество в рамках процесса развития общееврейской культуры сыграло {197} важную роль в духовной истории народа и наложило на нее неизгладимый отпечаток.
Особенно многочисленным было еврейское население в двух соседних странах: в Египте и Сирии, включая Финикию. Египетское еврейство играло важную роль еще в период персидского владычества, причем тот факт, что Палестина и Египет в начале эллинистической эпохи находились под одной и той же государственной властью, содействовал росту еврейской эмиграции в долину Нила. Евреи Египта проживали во всех городах и селах страны – от столицы Александрии на севере и до Сиены на юге. По словам александрийского еврейского философа Филона, число евреев Египта в период римского владычества достигало миллиона. Александрия стала одним из крупнейших еврейских центров, и уже с самого начала поселения евреи имели в ней свой особый квартал; впоследствии заметным было их преобладание в двух из пяти городских кварталов.
Еврейское население Киренаики, находившееся обычно под той же властью, что и Египет, представляло собой как бы ответвление египетского еврейства. Много евреев осело в ее главных городах, Кирене и Беренике, и немало также в сельских районах.
Сирию отмечает Флавий как страну с самым высоким процентом еврейского населения, что легко объясняется ее близостью к Палестине. Важные еврейские центры существовали в столице Сирии – Антиохии, а также в Дамаске и Апамее.
Селевкиды способствовали поселению евреев в Малой Азии. В последний период Римской республики и в первые годы принципата в большинстве крупных городов Малой Азии находилось еврейское население. Малая Азия была также этапом на пути тех евреев, которые основали общины на северном побережье Черного моря.
Многочисленные группы евреев обосновались на разных островах Восточного Средиземноморья. Самое древнее еврейское поселение в этом районе возникло, без сомнения, на Кипре, расположенном неподалеку от Палестины; но немало евреев было Также на Крите, Делосе, {198} Мелосе и на других островах Эгейского моря.
Сама Греция, страдавшая от поредения своего населения и экономического застоя в конце эллинистической эпохи и во время римского владычества, привлекала к себе меньше еврейских иммигрантов, чем Египет иди Малая Азия. Несмотря на это, евреи встречаются во всех больших городах Греции. Первым сведением о евреях в Греции служит надпись из Оропа в Беотии, датирующаяся третьим столетием до н. э. и упоминающая раба-еврея. В дни Филона (I век н.э.) евреи проживали почти во всех главных областях этой страны.
Особое место занимало еврейское население Италии, и в первую очередь самого Рима. Евреи стали прибывать в Рим уже во втором столетии до н. э. Еще до завоевания Иерусалима Помпеем (63 г.) число евреев в Риме постоянно возрастало. Помпеи и его преемники привели из Иудеи много пленников-евреев, что сразу же увеличило еврейское население Рима. Освободившись, пленные евреи становились римскими гражданами и играли немаловажную роль в жизни столицы. Юлий Цезарь во многом содействовал их обоснованию, а во время правления Августа и его преемников в Риме насчитывались десятки тысяч евреев.
Административные меры Тиверия и Клавдия не приостановили роста еврейского населения в столице, и оно продолжало играть значительную роль в жизни Рима. В некоторых городских кварталах процент еврейского населения был особенно велик. Постепенно образовались еврейские общины и в других городах Италии, в особенности в ее южных областях.
В более медленном темпе создавались еврейские общины в других провинциях латинского Запада, в Галлии и Испании. Немалое значение имели в древности еврейские поселения в Западной Африке. Как уже было отмечено, иными путями шло развитие еврейских центров в Парфянском царстве, включавшем и вавилонское еврейство, с его ответвлениями в Персии, Мидии, Эламе и других странах. В этих странах еще со времени вавилонского пленения жило много евреев, в особенности в самой Вавилонии, где в некоторых районах и городах они {199} составляли большинство населения. Крупным еврейским центром стал также большой город Селевкия, расположенный на берегу Тигра. В этом городе, населенном преимущественно восточно-сирийскими народностями, с одной стороны, и греками, с другой, евреи представляли собой элемент, от которого мог зависеть перевес одной части населения над другой. Удельный вес еврейства в районе Евфрата значительно увеличился, благодаря переходу в иудаизм правителей Адиабены в первом столетии н. э.
Экономическая деятельность евреев в странах диаспоры была весьма разнообразной. Сначала их основным занятием было, как в свое время в родной Иудее, земледелие. Однако с течением времени они приспособились к другим отраслям, служившим им источником средств существования. О роли евреев в египетском сельском хозяйстве содержится информация в некоторых папирусах.
В птолемеевском Египте евреи находились в числе «царских земледельцев», военных поселенцев, виноградарей, а также пастухов и батраков. Были там и еврейские ремесленники и государственные чиновники на видных постах – в полиции и в налоговом ведомстве. Такое разнообразие занятий характерно и для экономики евреев римского Египта. В Александрии имелись евреи капиталисты, крупные торговцы и судовладельцы, игравшие заметную роль не только в египетской, но и во всей средиземноморской экономике. Однако наряду с ними с трудом добывали себе пропитание ремесленники и беднота. Сведения из неегипетских источников также отмечают зажиточность некоторых еврейских кругов диаспоры; но характерно то, что в самом Риме, столице империи, разного рода недоброжелатели, критиковавшие евреев и выдвигавшие против них различные обвинения, обрушивались главным образом не на богачей, а на бедняков.
Положение евреев в эллинистических государствах определяли, еще до подчинения Риму, следующие принципы: религиозная терпимость, к которой склонялись и эллинистические цари; признание права организовывать общины; разрешение поддерживать связь с национально-религиозным центром в Иерусалиме, выражавшуюся, {200} между прочим, в традиционных взносах полусикля в пользу храма. В тех странах, где число евреев было значительным, они играли активную роль и в политической жизни.
Сохранились подробные сведения об отношениях между эллинистическими властями и евреями в Египте. Наиболее выдающийся из птолемеевских царей третьего века, Птолемей II Филадельф (285-246 гг. до н.э.), относился благосклонно к евреям.
Еврейские рабы, взятые в плен в Палестине в царствование его отца, были отпущены на свободу. Еврейская традиция приписывает этому царю инициативу перевода Библии на греческий язык – т. н. Септуагинты. Значительное ухудшение отношений царской власти к евреям произошло, очевидно, в правление Птолемея IV Филопатора (222-204 гг. до н. э.). Оно было связано, с одной стороны, с положением в Палестине, а с другой, с религиозной политикой этого царя в самой Александрии. Однако этот конфликт носил лишь временный характер, и политическое влияние евреев в Египте достигло во втором веке до н. э. своего кульминационного пункта.
Больше всех других царей отличался своим дружелюбным отношением к евреям Птолемей VI Филометор (180-145 гг. до н. э.), в царствование которого усилился, в результате происшествий, вызванных действиями Антиоха Эпифана, приток еврейской иммиграции из Иудеи в Египет. В свите Птолемея Филометора находился александрийский еврейский философ Аристобул, а в его армии служил ряд военачальников еврейского происхождения. Хоньо IV, сыну иерусалимского первосвященника Хоньо III, было дано разрешение создать в Египте еврейский религиозный центр, наподобие иерусалимского храма, который впоследствии назывался «Домом Хоньо», а евреи, военные поселенцы в северо-восточном Египте, представлявшие собой значительную военную силу, были подчинены ему и его наследникам.
После смерти Птолемея Филометора это еврейское войско оказало поддержку овдовевшей царице Клеопатре в борьбе за власть с ее соперниками. После того как господство Рима распространилось на все {201} Средиземноморье, подавляющее большинство еврейского народа оказалось в пределах этой мировой державы. Римляне терпимо относились к иудейской религии. Одним из мотивов этой политики было сознание крепкого единства, которое спаивало разные части еврейской нации : значительное ограничение религиозной свободы евреев в одном из больших центров вызывало возмущение во всех других.
Терпимость римлян выражалась в том, что евреям было дано право создавать свои собственные учреждения и пользоваться автономией в делах внутреннего самоуправления и судопроизводства, они не были обязаны принимать участие в языческом культе и освобождались от повинностей, связанных с нарушением заветов иудейской религии, как, например, от обязанности воздавать императору божеские почести, что считалось основной формой выражения верноподданнических чувств жителей империи. Уклонение от этой повинности среди других народов рассматривалось как мятеж, а для евреев культ императора был заменен особыми жертвоприношениями в иерусалимском храме и молебнами в синагогах за благополучие цезаря.
Политику Рима по отношению к евреям, установили Юлий Цезарь и Октавиан Август, они опубликовали ряд эдиктов, благоприятных для еврейских подданных.
Юлий Цезарь издал постановление, исключавшее еврейские организации из объединений, считавшихся нелегальными. Римские наместники Эгейского архипелага и Малой Азии следовали в подчиненных им областях этому примеру императора. Во времена Августа Агриппа защищал евреев от притязаний жителей греческих городов Малой Азии, а сам император гарантировал их право посылать пожертвования в Иерусалимский храм. Вплоть до разрушения храма посягательство на эти деньги считалось преступлением, равным богохульству. По стопам Августа шли императоры династии Юлиев – Клавдиев.
Лишь во время непродолжительного правления Гая Калигулы (37-41 гг. н.э.) произошли некоторые перебои в этой, казалось бы, столь налаженной системе. {202} Провозгласив себя божеством, Калигула потребовал и от своих еврейских подданных воздавать ему божеские почести. В Александрии враждебные евреям греки использовали создавшееся положение, чтобы возбудить антиеврейские волнения, и устроили первый в истории Римской империи погром. Со вступлением на престол Клавдия (41-54 гг. н. э.) вновь вспыхнули беспорядки в Александрии, и на помощь евреям этого города поспешили их собратья из Палестины. Решительное вмешательство императора водворило порядок в Александрии и восстановило прежнее положение, продолжавшееся до Великого восстания (66 г. н. э.).
Великое восстание в Иудее отразилось также на положении евреев в больших городах диаспоры. В Александрии возобновились столкновения между евреями и греками, а римская солдатня учинила резню еврейского населения. Ухудшилось положение евреев и в других городах эллинистического Востока. В Дамаске произошел еврейский погром, а эллинизированные жители Антиохии пытались после разрушения храма лишить всех прав проживавших в их среде евреев, но натолкнулись на сопротивление Тита. Признанное эллинистическими и римскими властями право евреев на внутреннюю автономию создало рамки для развития иудейской религии в диаспоре и для продолжения существования еврейской нации.
Еврейские общины в разных городах носили различные наименования. Иногда эти наименования заимствовались из эллинистической организационной терминологии (как, например, название «политевма» – politeuma-община); нередко евреи именовались просто «иудеями», но бывало также, что их общинам присваивалось название «синагога» (собрание по-гречески). Однако не только по названию, но и по форме своих организаций евреи разных городов и стран отличались друг от друга. В Александрии, например, существовала единая организация евреев еще со времен Птолемеев. Их община была известна под названием «политевмы», ее вождями были «старейшины». В первый период римского владычества евреев Александрии возглавлял «этнарх» {203} (правитель), следивший также за судопроизводством общины. Некоторые изменения произошли, по-видимому, в середине правления Августа, когда основные полномочия перешли от этнарха к совету старейшин – герусии, насчитывавшей десятки членов. В городе Беренике (Киренаика) евреи были организованы в политевму, во главе которой стояло девять архонтов. В Риме существовал ряд еврейских синагог, объединявших выходцев из различных стран. Общины были правомочны взимать членские взносы и владеть имуществом в качестве юридических лиц. Главными текущими расходами общин были издержки, связанные с содержанием синагог и других общественных учреждений, как школы, кладбища и т. п. Одной из характерных функций еврейских общин было попечение о ее неимущих собратьях. Были и чрезвычайные расходы, как, например: постройка новых синагог, снаряжение делегаций к властям, выкуп пленных и т. д.
Центрального представительства еврейской диаспоры не было ни в эллинистическом мире, ни в Римской империи. Единое руководство всего еврейства империи воплощалось в некоторой мере в правителях и первосвященниках Иудеи, а после разрушения храма – в «несиуте» (патриархате) в Явне и Галилее.
Не в пример римскому еврейству вавилонское еврейство отличалось своей организационной сплоченностью; во главе его стояло наследственное руководство в лице экзиларха «вождя диаспоры» («рейш-галута»), который по традиции вел свой род от царя Давида, утверждался парфянскими властями и, будучи облачен широчайшими полномочиями, правил еврейским населением Вавилонии.
Еврейство эллинистической и римской диаспоры создало разнообразную литературу, включавшую произведения поэтического, историографического и философского характера. Языком этой диаспоры – литературным и разговорным – был греческий, но по своей тематике ее литература представляла собой ярко выраженную еврейскую письменность, главными предметами которой были история и актуальные проблемы еврейства, а также полемика с представителями окружающей культуры.
{204} Основным произведением еврейско-эллинистической литературы был перевод Библии на греческий язык, известный под названием «Септуагинта». Согласно преданию, он был сделан семьюдесятью, точнее, семьюдесятью двумя, учеными «толкователями», посланными иерусалимским первосвященником в Александрию. Перевод Пятикнижия был закончен еще в третьем столетии до н.э., а другие книги были переведены позднее. Септуагинта стала общепризнанной священной книгой всего эллинистического еврейства. Можно с уверенностью установить, что во всей истории мировой культуры не было другого переводного литературного произведения, которое имело бы такое огромное влияние. Септуагинта служила евреям орудием религиозной пропаганды среди народов Средиземноморья. Все христианские переводы Библии на другие языки, вплоть до эпохи реформации, основывались на Септуагинте.
Уже в третьем веке до н. э. еврейские писатели, творившие на греческом языке, усвоили общепринятые формы греческой литературы, хотя по содержанию их произведения носили ярко выраженный еврейский характер и были посвящены, главным образом, библейским темам.
Так, например, поэт Филон Старший написал эпическую поэму об основании Иерусалима. В немногочисленных дошедших до нас фрагментах описываются принесение в жертву Исаака и пребывание Иосифа в Египте. Сохранился также отрывок, в котором говорится о водных источниках Иерусалима. Другой поэт Теодот также воспевал далекое прошлое еврейской нации; сохранились. его стихи о столкновении между сыновьями Иакова и жителями Сихема. Стихи Теодота читаются легко, и, судя по плавности их стиля, автор усвоил ясность слога гомеровского эпоса. Единственным известным нам еврейским драматургом этой эпохи был Иехезкель (Иезекиил), автор «Исхода из Египта» – трагедии, основанной на библейском сюжете и, несомненно, написанной под влиянием Эврипида.
Более многочисленны известные нам представители исторической литературы. Первым из них был Деметрий, {205} который в конце третьего века до н. э. написал книгу о царях Иудеи на основе библейского повествования. Его следует считать отцом летописания, столь распространенного среди евреев и христиан в последующие века. Другой историк, Эвполем, дополнил библейский рассказ разными фантастическими деталями.
Самый выдающийся еврейский историк, родившийся в эллинистической диаспоре – Ясон из Кирены – избрал темой своей книги гонения Антиоха и восстание Хасмонеев. Ясон обладал обширным греческим образованием, хорошо разбирался во всех областях жизни эллинистического мира и впитал в себя его культуру, образ мыслей и миропонимание. Живя в Кирене, он досконально знал все, что касалось жизненного уклада и общественного строя греческого полиса. Даже описывая иерусалимский быт, он пользовался терминологией полиса. По форме и стилю его пятитомное произведение носит на себе отпечаток эллинистической историографии, но его историческая концепция проникнута духом иудаизма и глубокой преданностью его идеалам. Несмотря на свою тесную связь с греческой культурой, Ясон не проявляет ни малейшей склонности к компромиссу с эллинизмом в религиозной плоскости и видит в гонениях Антиоха единоборство двух начал – эллинизма и иудаизма. Из всех Хасмонеев он превозносит лишь Иуду Маккавея. Другими героями в его произведении выступают Хоньо III, последний законный первосвященник периода, предшествовавшего гонениям Антиоха, а также мученики, павшие жертвами этих гонений. Сочинение Ясона сохранилось только в виде конспекта, составленного в Египте анонимным автором; эта обработка известна под названием «Второй книги Маккавеев».
Нелегко провести черту между историческим произведением и эпическим повествованием, нередко претендующим на историческую достоверность. К этому литературному жанру принадлежат письмо Аристея и Третья книга Маккавеев. Письмо Аристея было составлено в конце II в. до н. э., оно содержит предание о том, как Пятикнижие было переведено на греческий язык. Наряду с {206} восхвалением Септуагинты в письме выражено восторженное, почти утопическое, отношение к Иерусалиму, к стране Израиля и к храму, а также стремление дать рационалистическое обоснование религиозным предписаниям иудаизма. Третья книга Маккавеев, в которой описаны гонения на евреев в царствование Птолемея IV Филопатора, была составлена в конце эллинистической эпохи или в начале римского владычества в Египте. Неизвестный автор-еврей, верный заветам своих отцов, с негодованием отвергает мысль о том, что евреям следует поступиться чем-либо из своего национального и религиозного наследия для того, чтобы приобрести гражданское равноправие.
В его глазах жизнь евреев в Египте это жизнь на чужбине, и он ожидает скорого избавления. Третья книга Маккавеев выражает взгляды тех кругов еврейства в египетской диаспоре, которые, несмотря на приобщение к греческой культуре, не переставали считать себя пришельцами на чужой земле.
Большое влияние на последующее развитие иудаизма, христианства и ислама оказали философские теории, сложившиеся среди евреев в результате их соприкосновения с греческим философским мышлением. Первым еврейским мыслителем, сделавшим попытку объяснить сущность иудаизма в соответствии с методами греческой философии, был Аристобул во втором веке до н. э. Он пытался примирить учение Моисея с греческой философией путей аллегорического истолкования библейского текста.
Примером произведений, форма которых коренится в библейской традиции, является книга «Премудрость Соломона» – псевдоэпиграфическое сочинение, также составленное в Египте, но приписывавшееся царю Соломону. Уверенный в конечной победе божественной справедливости, автор гневно обрушивается на язычество. Однако «Премудрость Соломона», несмотря на свою библейскую форму, свидетельствует о том, что автор ее находился под влиянием учений греческих философов – стоиков и платоников. Изречения, подчеркивающие предсуществование души и ее бессмертие, явно напоминают учение Платона.
{207} Самым выдающимся еврейским мыслителем античного мира был Филон, уроженец Александрии, живший в первом столетии н. э. Филон, потомок одного из знатных родов, получивший блестящее философское и литературное греческое образование, стремился создать синтез платонизма с иудейским религиозным учением. Его философски-литературная деятельность была очень многогранной. Среди его произведений имеются и книги общего философского характера – о вечности мироздания, о провидении, о свободе добродетельного человека и т. п., – но большинство его трудов посвящено трактовке Библии. Комментарии Филона включают аллегорические толкования книги Бытия (о херувимах, о жертвоприношениях Каина и Авеля, о «гигантах») и методическое обсуждение законов и этики Торы в порядке повествования Пятикнижия (о сотворении мира, об Аврааме, о Иосифе, об особых законах).
И здесь Филон нередко прибегал к аллегорическим объяснениям, но его основным намерением было ознакомить читателя путем своего рода исторического изложения со значением и величием Моисеева учения. Филон был также выдающимся историком и апологетом иудаизма.
По общепринятому мнению, Филон считается первым мыслителем, которому – в некоторой степени – удалось сочетать идею вечного и трансцендентного божества с живым и действенным всемогущим богом, определяющим, согласно иудейскому мировоззрению, ход еврейской истории. Христианские и неоплатоновские круги последующих поколений переняли предложенную Филоном теорию для разрешения проблемы взаимоотношения между трансцендентным божеством и материальным миром посредством понятия о «логосе», т. н. деятельном божественном разуме, являющемся связующим звеном между богом, и миром. Метафизические воззрения Филона и его этика, в центре которой находится идея освобождения от всякой чувственности, оказывали огромное влияние на развитие философии в продолжении целого ряда столетий.
Евреи диаспоры в эпоху Второго храма поддерживали тесную связь с национально-религиозным центром в {208} Палестине. Многие из них совершали традиционное паломничество в Иерусалимский храм. Некоторые оставались в Иудее для изучения Торы в ее знаменитых духовных академиях. Евреи диаспоры оказывали также материальную помощь Иерусалиму, выражавшуюся главным образом во взносах «полусикля», которые каждый еврей считал себя обязанным посылать в храм.
Пожертвования в пользу храма не исчерпывались, однако, полусиклем. Богатые александрийские евреи, усердно заботясь о внешнем великолепии храма, давали крупные добавочные дары.
Не менее важным было политическое содействие еврейства диаспоры палестинским собратьям. Еще во времена Александра Янная вмешательство еврейских командиров Птолемеевской армии в пользу Иудейского царства оказало существенное влияние на ход военных действий в Палестине. В эпоху Римской империи многочисленная и преданная народу еврейская диаспора была неиссякаемым источником моральной и материальной поддержки еврейскому населению на родине.